Артист

– Странная пара, – с лица Машеньки тут же слетело наивное выражение, – точнее, вовсе они не пара. Заметил, как смотрят друг на друга? Словно старые знакомые, которым приходится быть вместе. Какое-то обстоятельство вынуждает. Эта Лена себе на уме, болтает обо всяких пустяках и тут же каверзные вопросы задаёт, я чуть было не рассмеялась. А ещё она говорит по-французски, произношение не парижское, но вполне приличное. Наверное, из бывших, скорее всего кто-то из родителей работает или в Совнаркоме, или близко к этому, фамилия знакомая, но сейчас не припомню, где слышала. Может быть, она даже по нашей части, только не штатный сотрудник, а сексот, таких среди газетчиков много.

– Экий ты молодец, – Горянский с гордостью посмотрел на жену, – с первого взгляда раскусила. Как думаешь, а она тебя?

– Считает наивной дурочкой, я ей сразу наскучила. Ну это и к лучшему.

– А Сергей, что скажешь о нём?

– Ты же с ним разговаривал. Давай, Анатолий Павлович, прояви дедукцию, будто Шерлок Холмс.

Анатолий Павлович улыбнулся, сделал жест рукой, будто держа трубку, сложил губы трубочкой, выпуская воздух.

– Вот тут я не знаю, что и сказать. Обычный парень, каких я за войну повидал, после ранения, но руки не опустил, про свою жизнь не распространяется, но и скрывать что-то не пытается. Ты что скажешь, доктор Уотсон?

– Помнишь, возле грота у вас разговор был, и ты на него надавил слегка? – Машенька улыбнулась в ответ, обнаружив ямочки на щеках. – Явно не в первый раз с ним такое происходит, другой бы замкнулся, в оборону ушёл или нападать начал, а этот совершенно спокойно отвечал, будто скрывать нечего, но стоит чуть нажать, дальше – стена. С таким, если враг, то хоть сразу ложись и помирай, а если друг, то из любой беды вытащит, вот только кто ему друг, а кто враг, он сам определяет, и по своим интересам. Может, мне с вами на охоту пойти, там я из него всё вытрясу?

– Нет уж, – Горянский замотал головой, – охота дело мужское, вам туда, сударыня, ход заказан. И вообще, ты ведь понимаешь, что мы это не всерьёз, люди они незнакомые, сейчас их увидели, а потом никогда не встретим, на шпионов не тянут, просто случайные приятели. Хотя, может быть, с Травиным мы подружимся, а друзьям совершенно излишне друг за другом следить.

Он стянул рубашку, аккуратно положил на деревянную скамью, взял полотенце.

– Вот именно, – кивнула головой его жена, – не забывай, дорогой, что ты на отдыхе, а то учинил парню допрос, да ещё на охоту позвал, чтобы там прощупать. Что, разве не так?

Горянский развёл руками с виноватым видом, мол, попался, куда деваться.

– Ты первая начала.

– Как начала, так и закончу. Выброси эти мысли из головы, – скомандовала Машенька, – марш в ванну, и чтобы в течение пятнадцати минут я видела только твою макушку.

* * *

В десяти километрах от Гидропатической лечебницы и примерно в километре от железнодорожной станции Бештау, там, где колея плавно поворачивала на восток, чтобы потом так же плавно развернуться на север, по берегу реки шёл старик. Перед ним по полуденной жаре тащились козы, не меньше двух дюжин. Будь их воля, они бы легли где-нибудь в теньке на бок и высунув язык, но за козьим отрядом строго следили две собаки, низкие и лохматые, они оббегали стадо по часовой стрелке, ни на секунду не останавливаясь. Собаки были молоды и полны энтузиазма, старику оставалось только изредка прикрикивать на них, поднимая вверх сучковатую палку. Здесь река почти вплотную подходила к железной дороге, от рельсов до берега оставалось метров десять, и приходилось следить, чтобы козы не перебежали на другую сторону. Собаки с этим отлично справлялись. Внезапно одна из них, рыжая с белыми пятнами, остановилась, принюхалась и завыла, а через несколько секунд и вторая к ней присоединилась. Козы сбились в кучу, выставив рога – поведение поводырей заставляло чувствовать опасность.

Старик подошёл поближе, чтобы вытянуть палкой по спинам глупых животных, и тоже остановился, не дойдя до собак пары шагов. В нескольких метрах от железной дороги, раскинув руки и поджав одну ногу под себя, лежал человек. Голова его была повёрнута набок, к старику, и он, казалось, с осуждением смотрел на местного жителя потухшими от смерти глазами.

Глава 9

Воскресное солнце поднималось над горизонтом в шесть утра, подсвечивая задёрнутые шторы. Травин проснулся в половине седьмого и ещё минут пять лежал, глядя в серый с трещинами потолок. Ему редко снились сны, может быть, раз-два в месяц, ничего приятного в них не было, и каждый раз он их забывал через несколько минут после пробуждения. На этот раз произошло то же самое, ощущение того, как его тело рвало покорёженным металлом, почти исчезло, Сергей вскочил с кровати и прошлёпал в туалетную комнату. Он не делал попыток ухватиться за обрывки сновидений и задержать их в памяти, молодому человеку вполне хватало реальных впечатлений.