Артист

– Счетовода. Уехал, понимаешь, в Минводы вчера в ночь с товарняком, а обратно не вернулся. Я ему телеграмму послал, – с гордостью ударил себя в грудь Гриша, – срочную. Теперь я, пока Свирского нет, главный. Предлагаю за это выпить.

Травин от водки отказался, взял в буфете бутылку Токая производства совхоз-завода «Гурзуф» для Кольцовой и квас с пирогами для себя. Лена натанцевалась и теперь бегала с фотоаппаратом, снимая музыкантов и Малиновскую порознь и вместе. Артистка даже попыталась что-то спеть в микрофон дуэтом с Утёсовым, но голос у неё был так себе. Впрочем, публику это вполне устроило, им хлопали и вызывали на бис. Под конец джаз-банд сыграл модный фокстрот «Аллилуйя», для этого номера Утёсов где-то раздобыл тросточку и умело ей жонглировал. Кольцова отщёлкала два рулона плёнки, съела четыре трубочки с кремом и выпила бутылку до дна, а после того, как музыка утихла и отдыхающие начали расходиться, кто в ресторан, а кто по своим другим делам, выволокла Травина на улицу.

– Ты меня бросил, но я тебя всё равно ненавижу, – сказала она, поцеловала его, повиснув на шее, и ушла, гордо спотыкаясь.

Казалось бы, после такого бурного романтического вечера Сергей должен был проваляться в кровати до полудня, но уже без четверти семь утра он вышел на улицу в полотняных штанах и лёгких парусиновых туфлях на каучуковой подошве. Ночью прошёл небольшой дождь, который после засушливой недели почти без остатка впитался в землю, дорожное покрытие под лучами восходящего солнца быстро сохло. Травин потянулся, распрямляя позвоночник, и побежал.

В начале двадцатого века бег не был самым популярным видом спорта – первые всероссийские соревнования, которые устроили в 1912 году, собрали всего 57 любителей со всей России. Но уже через пятнадцать лет на московский старт Всесоюзного массового кросса имени Ворошилова вышли десятки тысяч спортивных энтузиастов. В подавляющем большинстве своём они были из крупных городов, в глубинке новые веяния приживались с трудом, и поэтому жители Пятигорска, ранним утром спешащие по своим делам, смотрели на Травина как на сумасшедшего. По их мнению, бегать можно было, только спасаясь от кого-то или кого-то догоняя, а этот человек бежал в полном одиночестве, размеренно ставя одну ногу впереди другой, почти не размахивая руками и не крича «помогите» или «держи его». Но Сергей не обращал на них внимания, он чувствовал, как тело наливается энергией и бодростью, прогоняя остатки сна. Бегал Сергей редко, может быть, раз или два в месяц, каждый раз пробежка становилась для него своеобразным экзаменом – слушается ли тело, способно ли оно переносить динамические нагрузки.

Возле дома, где жил Лермонтов, он взял правее, к курортной больнице, оббежал её справа и по тропам устремился вверх, периодически ускоряясь. Миновал то место, где снимали сцену с Малиновской, и обрыв, где она упала ему на руки, не останавливаясь пробежал место дуэли Лермонтова, отмеченное доломитовой стелой, только на самой вершине постоял минуту, раскинув руки и вбирая в себя мощь огромного пространства, открывающегося с высоты в полкилометра над городом, а потом помчался вниз через горные тропы к Провалу. От Провала шёл бульвар, застроенный бывшими дачами, многие из которых перешли в санаторный фонд курортуправления. На лужайках отдыхающие в полотняных штанах и белых майках делали утреннюю гимнастику, на площадке перед четвёртым санаторием «Большевик» играли в футбол, несмотря на раннее утро, в болельщиках недостатка не было.

Сергей оказался у гостиницы через сорок минут после старта, немного запыхавшись, но почти не устав, и поэтому пошёл на второй круг, распугивая голубей и уличных торговцев. После полутора часов бега молодой человек наконец почувствовал усталость, а главное – чувство голода. Сердце стучало, но из груди вырваться не стремилось, ванная комната на этаже была свободна, в такое время отдыхающие или спали, или уже ушли на процедуры, и Сергей вдоволь наплескался, смывая пыль и пот. Посмотрел на часы – до встречи с Федотовым оставалось достаточно времени. Даже слишком.

Лиза всё ещё дрыхла, Травин оставил ей записку, переоделся, накинул пиджак и спустился вниз. Привычной дамы из курортного управления не было, на её месте появилась экскурсовод Маруся. Девушка сосредоточенно заполняла журнал регистрации, водя пальцем по листам бумаги.

– Привет, – Сергей махнул ей рукой, – как дела?

– Здравствуй, сегодня я на дежурстве, – девушка приветливо улыбнулась, а потом вдруг сделала строгое лицо и уткнулась в гроссбух. – Что-то хотели, товарищ?

– Я? – уточнил Травин.

– Конечно, – Маруся подняла глаза, но смотрела почему-то не на Сергея, а куда-то ему за плечо.

Сергей обернулся и увидел у дверей невысокого молодого человека с копной волос, хорошо ему знакомого. Тот глядел на них настороженно, сжав кулаки.

– Фима, – Травин сделал к нему шаг, – ты, что ли?

Подозрительное выражение с лица Ефима Ляпидевского сползло, уступив место удивлению.

– Серёга?