Артюр Рембо

Парижопа, июнудьга, 72 год

Мой друг!

Да, удивительна жизнь в Арденнах. Провинция, где едят мучнистые растения и ил и пьют местное вино и пиво — я не жалею, что покинул ее. Поэтому ты прав, что все время ее поносишь. Но здесь-mo: переливание из пустого в порожнее, одни тупицы. Лето стоит изнуряющее: не то чтобы было очень жарко, но от того, что хорошая погода может потрафить каждому, и что каждый — свинья, я ненавижу лето, оно убивает меня, как только вступает в свои права. Я испытываю такую сильную жажду, что сдохнуть можно. О чем я действительно сожалею, так это об арденнских и бельгийских реках, пещерах.

Я знаю здесь одну славную пивную. Да здравствует Академия Абсента, хоть официанты там — сволочи! Самое лучшее из ощущений — это опьянение. Потом, правда, просыпаешься — голова болит, во рту дерьмо!

Такая вот история. Единственное, в чем я абсолютно уверен, это что надо послать к черту Перрена. И к черту Вселенную. Однако я ее не проклинаю[99]. Я хочу, чтобы Арденны оккупировали и душили поборами. Но это не так важно.

Главное, ты должен много волноваться, может быть, тебе пойдет на пользу много ходить и читать. Во всяком случае, тебе нельзя сидеть все время дома и на работе. Чтобы стать настоящим зверем, надо уйти подальше от этих мест. Я не пытаюсь тебе что-то навязать, но я считаю, что, когда тебе тяжело, бессмысленно искать утешения в привычке.

Теперь я работаю по ночам, с полуночи до пяти часов утра. В прошлом месяце… [далее отрывок, цитированный выше]

Но сейчас у меня красивая комната в три квадратных метра с видом на бездонный колодец двора. Улица Виктора Кузена одним концом выходит на площадь Сорбонны (там находится кафе «Нижний Рейн»), а другим — на улицу Суффло. Там я пью воду всю ночь напролет, я не замечаю, как рассветает, я не сплю, я задыхаюсь. Вот так.

Очевидно, твое требование будет удовлетворено. Если тебе попадется в руки литературный журнал «Возрождение», не забудь подтереть им задницу. До сих пор мне удавалось избегать этих чертовых эмигрантов из моего родного города, шарлевилы им в бок. К черту времена года. Я в яростигра.

Удачи.

А. Р.

Свои сетования, несущие отпечаток нежной грусти, он ночами перелагает в стихи, «прибегая лишь к ассонансам, непонятным словам, детским или просторечным выражениям» (Верлен). Из этих стихотворений, написанных дрожащей рукой — автор несомненно был пьян, — Рембо составил сборник под названием «Празднества терпения». В этих унылых стихах читаются покорная усталость, «спокойный фатализм»¹⁰ (Делаэ):

В безоглядности, в холе
Дни прошли без следа,
У безволья в неволе
Я растратил года.
Вот бы время вернулось,
Чтобы сердце очнулось!

[100]

или еще: