Артур и война миров

Рванувшись вперед, кабриолет вышибает деревянные ворота. Вжав голову в плечи и зажмурившись, Мракос вылетает на дорогу. Со звоном и скрежетом от машины отваливаются детали, не выдержавшие столкновения с воротами. Вцепившись в руль, Мракос продолжает движение, и автомобиль, вихляя, словно норовистый гамуль, понимает, что сопротивление бесполезно. Смирившись, кабриолет полагается на волю молодого воина, и Мракос, уверенно огибая препятствия, мчится по проселочной дороге.

- Прошу меня извинить за ворота! - просит прощения Мракос. - Я в общем-то неплохо управляю гамулем, только вокруг почему- то всегда беспорядок получается!

- Ничего! Я давно хотел поменять ворота, - успокаивает молодого человека Арчибальд. - А водитель ты действительно классный!

- Спасибо! - потупившись, скромно отвечает воин: он не привык получать комплименты.

Не только не привык, но, видимо, и не получал никогда. Пожалуй, это первый комплимент в его жизни, и он повергает Мракоса в ужасное волнение. Сердце начинает усиленно биться, дыхание учащается, а на глаза, пощипывая их, наворачиваются слезы. Вид растроганного воина вызывает умиление. Если, конечно, забыть, что в эту минуту он исполняет обязанности водителя. Глядя сквозь слезы на дорогу, Мракос не замечает поворота и съезжает в кювет. В последнюю минуту Арчибальд ухитряется перехватить руль и вывести машину на прежнюю трассу.

- Простите! Не знаю, что на меня нашло, - оправдывается Мракос.

- Ты разволновался! Ничего, это приятное волнение. Тебе надо учиться владеть собой, особенно когда ты за рулем! - объясняет Арчибальд.

- Всего-то? О'кей! - отвечает Мракос, хотя никто бы не поручился, что он понял все, что сказал ему Арчибальд.

Тем не менее он на всякий случай проверяет показатели на приборной панели, смотрит на дорогу и только потом жмет на газ.

ГЛАВА 17

Селения сидит у входа в дупло и вглядывается вдаль. Она чрезвычайно волнуется и то и дело нервно сжимает и разжимает пальцы. Если бы кто-нибудь прицепил к каждому ее пальцу по шерстяной ниточке, она бы наверняка связала уже не меньше десятка свитеров. Повод для волнения у нее, несомненно, есть. Урдалак в городе, он собирается разрушить весь мир, и ее прекрасный принц один отправился сражаться с целой армией.

- Черт побери, и чего я тут торчу, словно огородное пугало?! - возмущается Селения. - Это я, настоящая принцесса, дочь короля, должна была отправиться на бой с этим чудовищем, а не бедняжка Артур. Конечно, он умный, но ведь, в отличие от меня, он не получил королевского образования!

- По-моему, он пока неплохо со всем справлялся! - насмешливо замечает Барахлюш.

- Да, верно! - поджав губы, соглашается принцесса. - Но он такой маленький, а Ужасный У настоящее чудовище, поэтому у меня есть все основания опасаться за его маленькую жизнь!

Нервы у принцессы на пределе, собраны в комок, словно клубок шерсти. И вот клубок падает на пол, ниточка разматывается, и принцесса заливается слезами. Барахлюш ласково кладет ей руку на плечо.

- Не плачь, сестрица, я уверен, с твоим прекрасным принцем ничего не случится! Тем более что он сейчас здорово вырос!

Барахлюш прав: если совсем недавно рост Артура был равен двум миллиметрам, то сейчас он достиг одного метра и тридцати сантиметров. Хотя, конечно, до Урдалака с его двумя метрами и сорока сантиметрами ему еще - увы! - далеко.

Вытерев слезы, Селения выглядывает из дупла и внимательно прислушивается к странному шуму, доносящемуся со стороны дороги. Прищурившись, чтобы лучше видеть, она различает кабриолет Арчибальда, который мчится по дороге, поднимая за собой тучу пыли. При виде дедушки, спешащего на выручку внука, принцесса приободряется. Но стоит ей разглядеть, что за рулем, согнувшись в три погибели, сидит Мракос, ее хорошее настроение мгновенно улетучивается.

Мракос сидит сосредоточенный, словно бык, жаждущий догнать тореадора в красном плаще, из чего Селения делает вывод, что Арчибальд стал пленником сына Урдалака и тот везет его к отцу. Мы знаем, что ее выводы не имеют ничего общего с действительностью, но видимость часто бывает гораздо убедительней, чем истина.

Горячая королевская кровь бурлит, и принцесса со всех ног устремляется в покои, где после праведных трудов отдыхает пчела- королева. По дороге Селения тормошит переводчика, готового залезть в спальный кокон, чтобы завершить свою сиесту. От неожиданности бедняга падает на пол и расшибает себе нос.

- Что такое? Где горим? Мне здесь дадут, наконец, поспать? - зажимая нос, гундосит Лингванюх.

- Живо, переводи то, что я сейчас буду говорить королеве, или, обещаю тебе, сон твой станет вечным! - в нетерпении кричит принцесса.

Лингванюх понимает, что, если он попробует возразить, ушибленным носом он явно не отделается. Так что, пожалуй, лучше выполнить приказ этой чумовой принцессы. Запыхавшись, Селения вбегает к королеве, которая больше ее, наверное, раз в десять, и с налету принимается тараторить: