Артуш и Заур

— Я же сказал, не беспокойся, все образуется, — ответил он жене с упреком во взгляде. — Друга потерял, вот и горюет. Когда еще они увидятся?

— А что будет со всеми этими делами, Гейбат? — прослезилась жена и сокрушенно опустилась на край кресла.

Гейбат, нетерпеливо ждущий начала выпуска новостей, раздраженно выпалил:

— Ничего уже не будет, Гендаб! Это и есть конец. Я говорил с Сарханом. Он сказал, что все дороги загородили баррикадами, чтобы не пускать русских. Это же чушь! Как можно преградить дорогу танкам обычными легковушками? Если танки действительно захотят ворваться в город, им хватит двух секунд, чтобы смести все заграждения.

— Ребенок ничего не ест…

— Никто еще не умирал от голода, — перебил ее муж. — Придет, когда проголодается.

— Заболеет ведь…

— Не заболеет… Мерзавцы, все переполошили. Нормально ведь жили. Во что превратили страну!

Не уточняя, кого ругает и обвиняет ее муж, Гендаб встала и прошла на кухню. Поставила казан с долмой на плиту, постучалась Зауру в дверь:

— Сынок, ты же умрешь от голода! Хватит мучить и себя, и нас. Иди, поешь.

Дверь внезапно открылась. Показалось бледное, осунувшееся лицо подростка. Только сейчас Гендаб по-настоящему заметила, как ослаб ее сын.

— Заур, ты в могилу меня свести хочешь? — ухватилась она за голову.

Он вдруг крепко обнял мать, прижался к ней лицом и засопел:

— Мне страшно, очень страшно.

Мать растерялась. Наклонилась и поцеловала сына в голову. В последний раз он прижимался к матери совсем ребенком, когда ему приснился кошмар.

— Чего ты боишься, сынок? Расскажи-ка мне.

— Не знаю… Все уходят… Уходят… Вместо них приходят другие. Странные люди. Никого не узнать. Все очень изменилось, мама.

Гендаб не понимала сына, не понимала его слова. Женщина совсем опешила.

— Не волнуйся, родной. Все будет хорошо.

Заур отпустил мать и отошел на шаг. В его глазах не было никакого выражения.

— Не будет, мама… Не будет… — Он задумался и неожиданно сказал: — Ладно… Приготовь поесть.

Гендаб обрадовалась. Побежала на кухню, достала из холодильника зелень и мацони. Разрезала хлеб. Открыла трехлитровую банку с земляничным компотом.

— Как в школе? — спросил у сына Гейбат, не отрываясь от экрана.

— Да так. Полкласса не приходит на уроки.

— Почему? — взглянул на Заура Гейбат.

— Не знаю, — пожал плечами Заур. Не приходят, и всё. Говорят, будет резня… Русские ворвутся в город и всех перебьют.

По лицу Гейбата было видно, что он испугался, но пытается не выдать свой страх.

— Болтают всякое, а ты веришь, — сказал он неуверенно. — Не может такого быть. Самое большее, что они сделают, — загонят с улиц людей по домам.

Раздался радостный голос Гендаб:

— Гейбат, всё готово. Заур, сынок, смотри, какую вкусную долму для тебя мама приготовила.

* * *

В эти минуты по различным частям города мчались машины. Из усилителей доносились призывы выйти на улицы, помочь собравшемуся на площадях народу. Часы показывали 22.30, когда одна из таких машин подняла на ноги жителей Ичери шехера.

«Выходите, вы должны выйти, идти на площадь, на помощь! Там танки, убивают людей… Русская империя пытается уничтожить свободный Азербайджан, они не хотят дать нам свободу!».

Гейбат накинул на плечи пиджак и, не обращая внимания на уговоры и упреки жены, вышел на улицу. На улице Малая Крепостная стояли десятки мужчин и женщин. Мужчины курили и о чем-то переговаривались вполголоса, женщины одной рукой держались за правый бок, другой прикрывали рот и покачивали головой. Беззаботные дети бегали вокруг родителей и кричали «Свобода, свобода».

— Что слышно? — спросил Гейбат у соседа Агакерима.

— Идем на площадь. Пошли с нами.

— А что от этого?

— Боишься?

— Перестань.

— Но так и выходит. Народ на улицах, а мы дома будем отсиживаться? Мужчины мы или нет, в конце концов? Танки идут. Пусть видят, что мы ничего не боимся.

— Для них раздавить людей не проблема.

— Не посмеют. Нас? Своих граждан? Почему нас, когда есть армяне?

Гром первого взорвавшегося снаряда послышался где-то совсем далеко. Но, все стоявшие на улице Малой Крепостной моментально подняли головы и посмотрели на небо.

— Кажется, опоздали, — сказал хриплым голосом Агакерим. Гейбат с трудом его расслышал.

— Кажется…

* * *

Спецподразделения и внутренние войска Советской Армии начали бойню на Бакинских улицах.