Артуш и Заур

— Я вновь хочу повторить, что не являюсь сторонником войны. Карабахские армяне — наши граждане. Но мы в первую очередь должны создать сильную экономику и сильную армию, чтобы армяне, живя на территории Азербайджана, не помышляли об отделении, не выказывали бы сепаратистских наклонностей. Если государство будет государством, никакого сепаратизма не будет. Но с армянами надо держать ухо востро, от них можно ожидать чего угодно. Честно говоря, я им не доверяю.

— Но почему, — Заур поднялся и, соединив руки на поясе, потянулся назад: — Сколько еще существовать этой пропасти между двумя народами? До каких пор нам оставаться врагами?

— Знаешь Заур, все лежит в психологии наших вроде бы столь похожих, но в действительности очень разных народов. В психологии тюрка есть отважность и прямота. Вообще, если перечислять качества тюрка, то в первую очередь следует указать честность и непримиримость с несправедливостью. Создатель Веры в Абсолют Асиф Ата говорил в связи с характером тюрка: «Оседлав коня, тюрк становится Кёроглу, спешившись — Физули».

Услышанное шокировало Заура. До сих пор ему не доводилось слышать подобных речей от Акифа, это пафосное выступление о величии тюркского этноса потрясло его.

Акиф подняв правую руку и энергично двигая ею, продолжал свое выступление:

— Тюрк всегда мог сплотить в одной руке нежность и величие. Он никогда не наносил удар в спину. Такие люди, как Сехл Сумбат, предавший своего полководца или Кечал Хамза, выкравший и продавший коня вышли не из среды тюрков. Это армянский характер. Армянин, как змея, его сердце полно злобы и коварства. Падает — умоляет, поднимается — жалит. Они не щадят слабых и прислуживают сильным, армяне принесли нашему народу тысячи бед. Город под названием Баку существует сегодня только благодаря тому, что 90 лет назад тюркский меч вышел из ножен. Я не могу это отрицать, забыть все это.

Не произнося ни слова Заур сел на свое место. Он растерянно смотрел на своего руководителя, пытаясь переварить услышанное.

— А что касается твоего желания съездить в Армению, — голос Акифа вернул его в реальность, — то я поддерживаю эту инициативу, ибо я сторонник диалога. Борис Навасардян из ереванского Пресс-клуба предложил нам один проект. Сейчас найду, дам, посмотришь. Четырехдневная конференция под названием «Барьеры перед развитием региона», которую собираются провести в Ереване при участии НПО Турции, Азербайджана, Грузии и Армении. Я, правда, отказался ехать, много дел, да и тема мне не интересна. Но ты поехать можешь. Все расходы берет на себя приглашающая сторона.

— А кто финансирует проект? — уставился Заур на монитор.

— «Caritas France». Сейчас сброшу тебе e-mail Бориса, спишись с ним. Если условия тебя устроят, поедешь.

* * *

Весь Баку, дом в Ичери Шехере, работа и даже собственное тело тяготили Заура. Он еще не получил ответа на письмо, отправленное Борису Навасардяну два дня назад и места себе не находил, мучил Акифа бесконечными вопросами: «Может мероприятие отменили?», «Может Борис не согласен с моей кандидатурой?», «Можно ли отправиться в Армению по какому-нибудь другому проекту?».

Акиф не понимал почему это человек раньше ни словом не обмолвившийся о своем желании посетить Армению, вообще не интересовавшийся возможностью таких поездок вдруг пожелал отправиться в Ереван. Он боялся обидеть Заура расспросами. Но в одном был уверен точно — после поездки в Тифлис Заур сильно изменился.

Заур повсюду слышал шепот Артуша, чувствовал его теплое дыхание, запах, влагу поцелуев и, сам не понял, какая неведомая сила привела его к воротам школы № 2. Он никогда не планировал побывать здесь, даже не думал об этом. Просто внезапно обнаружил себя стоящим возле здания школы. Он знал, что все учебные заведения на каникулах, школы закрыты и попасть внутрь для него будет не так-то легко. Но он решил попытаться.

Прислонив лоб к стеклу, он заметил в конце полутемного фойе пожилую женщину-сторожиху с вязанием в руках. Постучался. Женщина поднялась и, шаркая шлепанцами, пришла открывать.

— Кого ищешь, сынок?

— Никого, зайти хочу.

— Почему-у-у? — вытаращила женщина глаза, растягивая гласную в последнем слоге.

— Я учился в этой школе. Вот пришел вспомнить былые деньки.

— Понимаю, сынок, но впустить тебя не могу. В здании никого нет. Как я могу впустить чужого?

— Через пару дней я уезжаю. Хочу увидеть школу в последний раз. Может я больше никогда не вернусь в Баку, — соврал Заур и тут же покраснел.

— Повторяю еще раз — впустить не могу! Если что-нибудь пропадет из классов — отвечать мне!

— Если не доверяете мне, давайте пройдемся вместе по коридорам, двору, — взмолился Заур. — Но, прошу, не отказывайте.