ASAP. Дело срочное

Да и мне неловко при мысли, что придется так откровенно лгать. Отчитываться перед таблоидами и прочей желтой прессой, где пишут одни только сплетни, мы не должны, но и компания, и группа обязана проявить честность по отношению к фанатам. Иначе как добиться доверия? Кроме того, не знаю, как подобная ложь скажется на психике Хеми. Помню, директор Рю сделала особый акцент на эмоциональном здоровье девочек – не только на физическом. Компания должна защитить Хеми и всю группу АСАП. Когда Хеми сказала, что уйдет из группы, я первым делом подумала о деньгах ее отца, и теперь мне невыносимо стыдно. А для нее будет лучше уйти или остаться?

Оглядывая мамин кабинет, я замечаю, что верхний ящик стола приоткрыт. Я пытаюсь прикрыть его, но что-то мешает. Запустив руку и пошарив внутри, я выуживаю фотографию.

Первые несколько секунд я, ничего не понимая, просто пялюсь на снимок.

Фотографию сделали на выпускном в средней школе. На мне форма, я немного хмурюсь и смотрю прямо в камеру.

Края снимка изрядно потрепаны – судя по всему, за минувшие годы мама неоднократно брала его в руки. У меня теснит в груди, будто я раскрыла какой-то страшный секрет.

Я аккуратно убираю фотографию обратно в ящик и тут замечаю конверт с бумагами. Не сдержавшись, достаю и его тоже, вытряхиваю документы на стол.

Сначала я даже не понимаю, что за документ читаю, но спустя несколько страниц все становится понятно. Это контракт на продажу «Джоа» компании «КС Энтертейнмент». Он еще не подписан, но датирован следующей неделей. Вот как мама собирается решать проблемы своего детища, если отец Хеми откажется инвестировать. Она продаст «Джоа».

В коридоре раздается сигнал, оповещающий о прибытии лифта, так что я торопливо засовываю контракт обратно в стол и захлопываю ящик, и как раз в эту минуту заходит мама.

– Сори? – Мама замирает посреди комнаты. – Ты что тут делаешь?

– Сон Е попросила приехать. Из-за Хеми.

Мама устало потирает глаза.

– И где сейчас Хеми?

– С Сон Е. Они поехали обратно в общежитие.

Мама падает на диван и с усталым вздохом откидывается на спинку.

Я достаю из маленького холодильника бутылку воды, открываю и подаю ей. Она, не отрываясь, выпивает половину и только потом отставляет бутылку на стол.

– И откуда ты всегда знаешь, что мне нужно больше всего? – тихо спрашивает она.

Я хочу спросить ее о контракте в ящике стола, но вместо этого говорю:

– Тебе стоит вернуться домой. В своей кровати лучше отдыхается, а аджумма что-нибудь приготовит.

– Уже скоро, Сори-я. Скоро так и сделаю.

Я ей не верю, хотя очень хочется.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает она.

Я в недоумении моргаю.

– Ты потеряла сознание на съемках сериала. Я так волновалась. Мне стоило приехать, побыть рядом, а я была в Японии – пыталась привлечь новых инвесторов, а в итоге все напрасно. Я ужасна во всем, за что берусь, разве нет? Из меня вышла ужасная бизнес-леди и мать тоже ужасная.

– Неправда! – горячо возражаю я. – Ты так стараешься! Ты – мой главный пример для подражания, я равняюсь на тебя. И ни в кого не верю так, как в тебя.

В ее жизни было полно трудностей: она рано лишилась родителей, и ее богатая далекая тетушка наняла аджумму, чтобы воспитать племянницу. Потом она стала айдолом, но и этой мечте быстро пришел конец, потому что она забеременела мной. Казалось бы, вот и шанс обрести любящую семью, но свекор со свекровью ее не приняли, а муж бросил – может, по закону они и состоят в браке, но как супруг он ее подвел. Потом мама сменила курс и стала вкладывать все время и силы в создание успешной компании – и добилась своего. Она столько людей наняла, стольким артистам позволила воплотить мечты. Она меня часто раздражает, часто расстраивает, но я всегда в нее верила – и верю до сих пор.

– Милая моя девочка. – Мама на мгновение касается моего лица, гладит по щеке. – Ты придаешь мне силы. Всегда придавала.

Опустив руку, она прикрывает глаза.

– Если больше ничего не пригорит, эту неделю я осилю.

Если больше ничего не пригорит. Если не случится очередного скандала.

– Можешь выключить свет, когда будешь уходить? Думаю, я немного отдохну – прямо на диване.

Через несколько минут она засыпает. Я приношу из соседней комнаты одеяло и подушку. Аккуратно приподнимаю ее голову и подсовываю подушку, потом закрываю маму одеялом.

Я не сразу еду домой, а некоторое время катаюсь по городу. Как по мне, Сеул прекрасен всегда, но вид столицы в сумерках, когда солнце садится за горизонт, окрашивая небо в розово-лиловые тона, а яркие огни реклам и вывесок сливаются как акварель, – нечто совершенно особенное, и я всякий раз думаю о том, что мой город, пожалуй, самый красивый в мире.

Два года назад я ехала тем же самым маршрутом – после разговора с мамой, который привел к расставанию с Натаниэлем. Даже сейчас, глядя на город в окно автобуса, я помню все так четко, будто это случилось вчера.

Мы были у мамы в кабинете – вдвоем. Ребята из ХОХО уже уехали в общежитие.

– Я связалась с руководством журнала. Они согласились размыть твое лицо. Ты будешь «загадочной трейни», – объявила мама.