Асфиксия

Из офиса выхожу через полчаса, предварительно разузнав адрес Тони. Несколько минут просто стою возле офиса и вдыхаю прохладный вечерний воздух, после чего, словно разом решившись, иду к машине и через несколько минут сворачиваю на проспект в противоположной стороне от улицы, на которой живу.

На девятый этаж поднимаюсь на лифте. Старая, гремящая и трясущаяся кабина, пропахшая мочой и старьём. На коричневых стенах – маркер. Неприличные слова, изображения пенисов в разных вариациях. Кажется, достаточно проехать в таком несколько этажей – и уже обеспечена депрессия.

Выхожу, едва удержавшись, чтобы не помочь дверям разъехаться в стороны, и тут же натыкаюсь на мужика. Он стоит в лифтовом холле, цепко смотрит на меня, но быстро теряет интерес. Одет в тёмное. Капюшон надвинут на глаза так низко, что лицо видно лишь наполовину. Окидываю его взглядом, но, не задерживаясь, иду в сторону двери в квартиру Тони.

Какая-то мрачная безысходность окутывает с ног до головы, когда оказываюсь в общем коридоре. Узком и мрачно освещённом одной-единственной лампой в цоколе. Невооружённым взглядом вижу надписи на стенах, которые не в силах стереть ни время, ни ацетон:

«Ты сдохнешь, сука, если не вернёшь долг».

«Вы*бу во все места, если бабла не будет».

И много всякой разной «красоты», от которой сами собой руки в кулаки сжимаются. Потому что это писали ей. В том числе. А на отца Тони мне насрать.

С силой вжимаю кнопку звонка, слыша отголоски трели с той стороны двери в потрёпанной дерматиновой обёртке. Вероятность того, что Тоня дома, нулевая. Но сейчас, когда внутри поднимается волна злости на её отца, хочу увидеть эту тварь и поговорить с ним с глазу на глаз. Потому что втянул свою дочь в это дерьмо. Потому что от этих надписей в груди зарождается чувство, схожее с чёрной ненавистью, какой не ощущал никогда и ни к кому.

Мне не открывают, хотя, я, пожалуй, и не удивлён. Если отец Тони дома, затихарился, как последняя крыса. А что если хер у лифтов – это один из коллекторов, которые тут «прописались»? И как давно они здесь ошиваются? Что делает Тоня, когда приезжает с работы? Чёрт… это всё слишком, потому что ни хера не пойму, что должен делать.

Мужика в чёрном больше нет – по крайней мере, никого не обнаруживаю, когда покидаю коридор, чтобы спуститься вниз и просто перекурить на улице, ожидая Тоню. Решение забрать её отсюда кажется мне сейчас единственно верным. И по х*й, чем именно оно может обернуться в итоге. Я просто отвезу её к себе, в ту квартиру, где трахал, чтобы она чувствовала себя там в безопасности.

Когда оказываюсь во дворе, первое, что делаю – глубокий жадный вдох. Снова возникает чувство, будто до этого момента был перекрыт кислород, только теперь – по иной причине.

Затягиваюсь сигаретой, пока лёгкие не начинает печь. В груди царапается противное ощущение. Мерзости, что ли. Ко всему тому, что видел. И потребность жгучая увидеть Тоню и сказать, что теперь всё будет иначе, потому что я так решил.

Опустившись на старенькую лавку, растираю лицо рукой, пытаясь прийти в себя. Вроде много всего в жизни перевидал, но перед глазами до сих пор эти следы надписей стоят. И ладони сами по себе в кулаки сжимаются. Особенно от этого «вы*бу во все места». Сколько так сижу – не знаю, просто зависаю в своих мыслях, а они все об одном. Вернее, об одной. Только теперь окрашены не только потребностью брать, но и отдавать. Сделать для неё что-то настоящее. Бабло – это так, херня. Мне реально чего-то хочется, чтобы поняла, насколько мне небезразлична.

Поднявшись с лавки, снова иду в чёртов подъезд, даже не входя внутрь чувствую запах его – противный, сладковатый, гнилой. К горлу тошнота подкатывает, но это побочное. Пока не дождусь Тоню возле её двери и не заберу с собой, хер отсюда уеду.

В лифт войти – сил нет. Иду по лестнице, хотя один чёрт – и там вонища и серые унылые стены, которые только тоску навевают, ничего кроме.

Ступенька, вторая, третья. Снова ступенька. Чёткий ритм словно бы помогает выстроить в голове мысли в нужном порядке, пока в них не врывается звук, который на мгновение вводит в ступор. Возню и всхлипы слышу этаже на седьмом, безошибочно понимая, откуда они доносятся.

Сука…

Осознание, что именно происходит, бьёт по нервам, понуждая меня замереть на месте. Всего на долю секунды, но её хватает, чтобы сдержаться и не взреветь от чёрной ярости. Оставшиеся пару пролётов пересекаю в несколько огромных шагов. Застываю на площадке, когда взгляд выцепляет того мужика в капюшоне, который вжимает Тоню собой в грязную стену. И взгляд её – полный такого отчаяния и страха, что кровь в венах леденеет.

Хватаю мужика за шкиряк и спускаю с лестницы.

– В квартиру пошла, быстро!