Асфиксия

Не выдерживаю первым – рывком поднимаю Тоню, следом встаю сам. Разворачиваю спиной к себе и толкаю вперёд, чтобы коленями на диван встала. Заставляю ноги развести шире, нажимаю на поясницу, и Тоня послушно прогибается, подставляя себя.

Теперь она влажная. Даже не влажная – мокрая. Чувствую это, когда пальцами начинают растирать клитор. Сначала молча принимает все движения, но не проходит и минуты, как с губ Тони срывается едва слышный стон. А я молюсь всем несуществующим богам дать мне выдержки и не ворваться одним движением, глубоко и жёстко.

Дожидаюсь момента, когда Тоня сама начинает подаваться навстречу моей руке, вцепляется пальцами в спинку дивана, стонет, насаживается, сводит с ума.

– Сейчас, маленькая.

Тянусь к тумбочке за резинкой, и слышу недовольный всхлип, от которого помимо воли на губах появляется усмешка. Знать, что Тоня хочет меня также, как и я её – это как прыгнуть с огромной высоты без страховки. И знать, что от ощущений будет мозг выносить.

Быстро раскатываю презерватив по члену и вхожу одним резким движением, чувствуя, как Тоня крепко сжимает меня собой. Держу контроль на тоненькой ниточке пару секунд – не больше. Даю привыкнуть к себе, и начинают трахать Тоню – грубо сжимая бёдра пальцами. Мне снова нужно оставить на её коже следы того, что она принадлежит мне, по крайней мере, на то время, что я её буду трахать. Чтобы ни одна сука не смогла покуситься на то, что имею только я.

Скользнув между ягодиц Тони пальцем, растираю туго сжатое колечко мышц, и слышу на выдохе:

– Кирилл… не надо.

Даже слушать не хочу сейчас, что мне там надо, а что не надо. Пока она не попробует так и не скажет, что ей нравится или не нравится – останавливаться я не собираюсь.

Надавливаю, преодолевая сопротивление, и Тоня впускает меня в себя. Вот так, всего один палец – пока. И не слишком глубоко, чтобы тоже привыкла.

Она расслабляется через несколько моих плавных движений, снова начинает мне подмахивать. Настолько кайфово брать её сзади, такую открытую для меня, стонущую, опустившую голову, будто даёт понять, что с ней можно делать всё, что угодно. Полное подчинение. Так бывало и с Леной, когда она «играла» в сабу, только там это был театр, а здесь всё по-настоящему. По крайней мере, для меня.

Стоны переходят в крики, Тоня запрокидывает голову и кончает, сжимая меня собой. Такая сладкая, откровенная, открывшаяся.

Довожу себя до предела несколькими движениями. На первый раз сегодня достаточно, ведь у нас впереди вся ночь. Не выходя из Тони, целую её шею, скользя по ней губами. Дыхание прерывистое – и у меня, и у неё. Мы оба – нехватка воздуха друг для друга, и это тоже неизменно.

Хотя бы на эти дни.

Весь следующий день гоняю по кругу одни и те же мысли. О том, что сказала мне Тоня. О том, что ей было важно.

«А что будет дальше?».

Ещё вчера я смог отмахнуться от них, как от назойливой мухи, хотя чуял даже тогда – они засели у меня на подкорке, внедрились в клетки мозга, которые люди называют памятью. И непременно должны были снова появиться в сознании, чтобы я мог посмаковать их. Прежде всего потому, что я жаждал считать, что Тоня спросила меня о наших планах не просто так. Ей было важно не просто получить того, кто будет потрахивать её время от времени. Она хотела меня в другой ипостаси – не любовника, не малознакомого мужа подруги, а того, кто будет с ней рядом на серьёзных основаниях. Или я лгал себе, а на деле ни черта она не желала?

– Кирилл Дмитриевич…

– М?

– Я вас зову-зову…

Секретарь кивает на бумаги, которые положила передо мной минут пять назад. Даже думать не могу о делах, хотя стоило бы. Спускать на тормозах то, что доверил мне Ларин, нельзя. Морщусь, когда в памяти всплывает лицо старого хрыча-тестя. В гробу я его видел, присыпанного землёй моей заботливой рукой. Потому что ни черта он не старый, ещё фору даст молодым во всём, что касается обольщения баб. Растерев лицо ладонью, впериваюсь невидящим взглядом в бумаги.

– Только подписать?

– Да. И совещание вы просили на завтра назначить. Форум же.

Секретарь удивлена, хотя и тщательно это скрывает. Это раньше я не позволял себе относиться к делам спустя рукава, сейчас же мне по больше части насрать на форумы, совещания, подписи и планёрки.

– Ага, помню, – вру ей, ставя на документах размашистую подпись. – На сегодня всё? А то у меня дела вне офиса.

– Всё. Золотов переназначил встречу, как я и говорила. В остальном… да.

– Отлично.

Смотрю за тем, как она выходит из кабинета, потираю подбородок, думая о своём. Возникает совершенно неуместное желание поехать к Тоне – не в салон, нет. Туда, где она живёт. Сам не знаю, зачем и что хочу там увидеть.

Где её квартира, о которой она с таким теплом отзывалась, когда делилась наболевшим? Лифт, в котором изо дня в день вниз спускается или на свой этаж поднимается? Или что? Что вообще мне там может быть нужно? Кажется, становлюсь грёбаным романтиком – вот и всё объяснение этой потребности.