Асфодель (ЛП)

Грейнджер огляделась по сторонам и с замиранием сердца осознала, что в комнате нет стульев. Тогда она присела на краешек кровати, но в этот момент в коридоре послышались шаги. Гермиона вскочила. Нет, кровать явно не самое подходящее место для бесед такого рода. Несколько мгновений она растерянно расхаживала вокруг роскошного ложа, как вдруг ей вспомнились слова Рона, сказанные им на первом курсе: «Ведьма ты или нет?!» Гермиона улыбнулась и, взмахнув волшебной палочкой, преобразила две подушки в удобные кресла. Затем, немного нервничая, опустилась в ближайшее из них и стала ждать Драко.

***

В поисках Гермионы Малфой вошел в спальню. Верхнюю одежду он по пути сбросил на руки кому-то из домовиков и теперь шел налегке, расстегивая пуговицы на рубашке. Прическа, тщательно уложенная накануне похода в министерство, давно уже растрепалась и единственное, чего ему сейчас хотелось, так это побыстрее выяснить, чего хочет от него Грейнджер и тут же лечь спать. День и вправду выдался довольно утомительным. Во всяком случае, разговаривать ему уж точно не хотелось. Но едва он распахнул дверь, как тут же увидел Гермиону и чуть не выругался: проклятая девчонка была одета в одну только тонкую ночную сорочку. Довольно скромную, надо признать, скрывающую практически все тело (включая ложбинку, разделяющую упругие полушария груди), но сам факт того, что она осмелилась ее надеть, доказывал: она его больше не боится и чувствует себя довольно комфортно в его присутствии. И, что самое плохое — он не возражал против того, чтобы она носила подобные вещи в его спальне. Если так пойдет и дальше… Драко вздрогнул. Нет, определенно, нужно выбираться отсюда и возвращаться в реальность как можно быстрее.

Собравшись с духом, он бросился в кресло напротив Гермионы. Кресло жалобно пискнуло, а Гермиона прямо-таки подпрыгнула на месте. Не дожидаясь, пока она заговорит, Драко начал первым:

— Ну? Что ты хотела узнать?

Гермиона несколько раз растерянно открыла и закрыла рот. Казалось, она не знала, что и сказать. Невероятно — всезнайка язык проглотила! Однако, когда она наконец собралась и заговорила, всякая надежда на то, что беседа будет быстрой и безболезненной, вылетела в окно. Малфой мысленно застонал.

— Драко, нам нужно поговорить о том, что сегодня произошло. Между нами. О том, что случилось, и как это все меняет.

— Что ты имеешь в виду? Это ничего не меняет, Грейнджер, — прорычал Драко. Как бы потом не повернулось, он ни за что не позволит этой чертовой гриффиндорке взять над ним верх.

Глаза Гермионы вспыхнули.

— Не начинай заново, Драко Малфой! Как ты можешь говорить, что это ничего не меняет?! Ты не можешь отрицать, что мы сегодня чувствовали что-то. Это не похоже на все, что между нами было раньше! И я хочу знать, что это.

Теперь пришла очередь Драко сверкнуть глазами. О нет. На этот раз ты меня не одолеешь, Грейнджер.

— Я не знаю, что сегодня изменилось, Грейнджер. Разве что мы с тобой перешли на новый уровень отвращения.

— Гермиона! Черт возьми, Драко, зови меня Гермионой! Ты говоришь «отвращение»? Значит, ко всем твоим чертам характера, у тебя есть привычка целоваться с теми, к кому, как ты изволил выразиться, испытываешь новый уровень отвращения?

Гермиона вскочила с кресла. Глаза ее пылали, а щеки порозовели. Драко тоже встал, упорно избегая ее взгляда. Как смеет она вспоминать сейчас о поцелуе? Раньше она даже не упоминала о нем, но теперь, когда она может им спекулировать, то, видимо, решила не упустить такой возможности.

— Как это по-слизерински с твоей стороны, Гермиона, — съязвил он. — Воспользоваться минутной слабостью человека, чтобы потом иметь возможность уколоть его. Что, интересно, сказали бы твои гриффиндорцы, если б узнали, какими низкими приемами ты пользуешься?

Драко усмехнулся, зная, что это еще больше ее раззадорит. И не ошибся в своих предположениях: она тут же ощетинилась и воскликнула:

— Что?! Ты правда так думаешь? Что я прибегаю к грязным слизеринским уловкам? Смею тебя заверить, что уж кто-кто, а я в этом не нуждаюсь. Минутная слабость, говоришь? Значит, это было ошибкой?

Глаза Гермионы вспыхнули болью и гневом. Она шагнула ближе к Драко, но тот попятился. Будь ты проклята, Грейнджер, со своими глазищами! Все у тебя не как у остальных девушек: ни красотка, ни уродина, — самая обыкновенная. На первый взгляд. А вот на второй… Стоит только взглянуть более внимательно, как тут же становится заметна твоя красота. Настолько же ослепительная, как и твой ум.

— Да, — холодно отозвался Малфой и мысленно добавил: — «Нет, Грейнджер, это было самым лучшим из того, что со мной сегодня случилось».