Ася (СИ)

— Закроем их на время в тесной комнате. Нет-нет, да и прижмутся друг к другу. Не верю я в то, что вытворяет он, как и в то, что ей на это всё равно, фиолетово и плоскопараллельно. Типа наплевать! Ходил бы он с иголочки одетым, если бы эта стерва не следила за ним? Вот скажи…

«Пока!» — сбрасываю вызов, откидываю телефон и захожу в кабину, закрывая матовую створку за собой.

Вода, вода, вода… Острые капли — стремительный поток. Подставив под огромную душевую лейку лицо, раскрытым ртом ловлю крупные горошины, раскатав внутри, с большим комком глотаю и смеюсь.

Стонут ли мужчины? Стопроцентно нет! Чего я, спрашивается, прицепился к этому? И потом, не всё ли равно? Да или нет? Втемяшится в башку такое!

Жена стонала. Вот несколько минут назад, когда я губами трогал гладенький лобок. Закинув на плечо мне ногу, промежностью насаживалась на язык, при этом что-то несуразное шептала, трепеща ресницами, сжимала мои волосы, тянула и с корнем вырывала. А ведь мы с ней рискуем. Рискуем однозначно. Асе прописали половой покой. А её мотало, словно в этом мире бушевал циклон, будто что-то мощное нутро ей разрывало, раскрывая суть.

Расставив руки, упёршись ладонями в прохладный влажный кафель, направляю под струю затылок, шею, хребет и острые лопатки. Кожу опаляет свежий воздух, а ушей моих касается тихий возглас:

— Привет!

— Чёрт! — вздрогнув, утыкаюсь в стену лбом. — Ася, что такое? Ты меня напугала.

— Можно с тобой? — стоя за моей спиной, отвечает с читаемой опаской в кротком голосе.

— Всё нормально? — вполоборота обращаюсь.

— Да.

— Шов беспокоит? — напрягаю сухожилия, играю мышцами, сокращая бицепс. — Кровит? Нужна помощь? — стою спиной и к ней лицом не поворачиваюсь.

— Нет. С ним всё нормально.

— Что-то болит? В чём дело?

Если не ошибаюсь, она куняла на кровати, рукой водила по подушке, задевая мои волосы, пропускала через пальцы пряди, постанывала, когда я встречно прикасался и ластилась, когда подкатывалась ближе. Был вынужден её оставить, чтобы принять душ. Похоже, обманула, усыпила бдительность и неожиданно восстала, покинув царство спящих, чтобы в душевой кабине присоседиться ко мне.

— Повернись, пожалуйста, — прикасается к моей спине, оглаживает кожу, опускаясь ниже.

— Ася?

— Костя, повернись, — царапает ногтями поясницу.

Распущенные волосы, которые уже затронула вода, расправленные узкие плечи, раздающаяся на несмелом вдохе большая грудь, впалый живот, сильно выступающие рёбра над скрытой диафрагмой, продавленный пупок, эластичный бинт и светлый лейкопластырь — чёрт возьми, она обнажена. Забралась в кабину, потому как решила соблазнить, добить или получить добавки?

— Я повернулся. Что случилось? — смаргиваю несколько раз.

— Ничего, — глазами суетится по моей груди. Тормозит на каждой родинке, неспешно облизывает губы, затем прикусывает, стыдливо прячет взгляд и начинает опускаться на колени.

— Э-э-э, — я тоже приседаю, вцепляясь ей в предплечья. — Ася? — осторожно поднимаю. — Куда намылилась? Голова кружится? Что с тобой? Иди в кровать, я через пять минут приду.

— Хочу попробовать, — бормочет еле слышно и тут же добавляет, — пососать.

Охренеть!

— Попробовать? — а я, похоже, неожиданно утратил слух. Зачем-то фразы повторяю.

Какого чёрта я строю из себя придурка? Всё ведь ясно. Целый день на что-то в этом направлении намекал. Вот, видимо, и подоспела долгожданная ответка.

— Не издевайся, — цедит через зубы. — Я что-то не так сказала?

Всё так. К такой подаче информации нареканий нет, впрочем, как и возражений к возможному исполнению.

— И в мыслях не было. Злишься?

— Волнуюсь, — с придыханием шепчет.

— Ничего не выйдет, — а я мотаю головой и отхожу назад, пока не упираюсь жопой в стену. — Отойди, пожалуйста, — ей-богу, тяжело ведь контролировать наливающуюся кровью плоть.

— Почему?

— Ты волнуешься, напрягаешься, дёргаешься, нервничаешь. Ещё вопросы?

— Ты не хочешь? — Ася смахивает воду, то и дело попадающую ей на лицо.

— А ты? — прищурившись, жужжу.

— Да, — как будто неуверенно заявляет.

Декларирует своё желание, как тот несчастный, по чьей шее где-то всхлипывает заточенная французским экзекутором безбашенная гильотина.

— Цыплёнок? — выставляю ухо, прислушиваюсь к тому, что она ещё, возможно, скажет.

— Это мой первый раз! Дебют. Я всё еще девственница, Красов. Возиться не хочешь? — заметно повышает громкость и меняет тон — с кроткого на воинственный и агрессивный. — Нужно предоставить справки или какие-то документы? Зачем ты, Костя? Как надо? Можешь подсказать, потому как я ничего не соображаю.

То есть я и оказался виноват?

— Я доверяю тебе. Обойдусь!

— А?

— Справки не нужны. Но ты, — сейчас я обращаюсь в сторону, стараясь не смотреть на Асю, — ни хрена не соображаешь. Отключилась, да? Закрылась, отгородилась, решила отблагодарить, — резко возвращаюсь к ней лицом, — чтобы не быть должной? Так это не делается. Так не хочу!

— Костя, ты… Я…