Ася (СИ)

— Ошибся! Ты непростой хрен, Костя, в особенности, по таким вопросам, — похоже, я перестал быть интересным с точки зрения, а как там наш новый дом, а вот Фролов увяз в истерике, в которую себя же погрузил. — Ты профессионал, почитающий СНИПы, ГОСТы, законы, правила. Ты ревнитель порядка на строительных площадках. Поэтому тебе и доверяют. Полагаются на твою надёжность и стабильность. Да чего я, собственно говоря, распаляюсь, выплевывая дифирамбы? Ты просто, нагло, как по написанному, выкрутил моей женщине руки! Выдернул суставы и стал внимательно рассматривать, видимо, надеясь после задуманного мероприятия вернуть назад. Она под моей защитой, Котя. Не смей играть против Тереховой, чтобы потешить маленькую Красову! — писюша гордо задирает нос. — Принудил, показал, что на многое способен, когда дело касается твоей жены. Она-то хоть обрадовалась или Инга зря старалась?

Легко сказать. Ася чересчур разволновалась. Вернее, звонко запищала и куда-то убежала, развив при этом просто-таки крейсерскую скорость. Придерживая свой рваный бок, она через три ступени перепрыгивала только для того, чтобы удрать и скрыться от меня в своем укромном месте. Если честно, я долго не мог понять, а главное, найти тот уголок, в который Цыпа забивается, когда желает побыть одна, замкнуться где-то, чтобы в тишине о чём-то помечтать. Это, видимо, сиротское прошлое так грубо, дико, жёстко с ней играет. У неё ведь никогда не было своей комнаты, собственной кровати без ярлыка «казенное» с поправкой на инвентарный номер. Цыпа любит прятать и обожает прятаться. Достаточно вспомнить ту коробку под кроватью, тщательно упакованную швейную машинку, которую я тоже с большим трудом нашёл, да и вообще, все действия Мальвины носили шпионский независимый характер. Диагноз «Я смогу, я всё сама, отстаньте» у моей жены приобрел за двадцать пять лет неизлечимый и хронический характер. Ей тяжело на кого-то полагаться, кому-то довериться, раскрыться, показать себя, попросить о безвозмездной помощи. Ну что ж, нечего сказать. Весьма великолепное воспитание современного поколения предлагает великодушное человеческое общество. Как позже оказалось — конечно, в тот же день, что потайной карман Цыплёнка — давным-давно вышедшая из строя трансформаторная будка, и слава Богу, без электрической начинки, под гигантской лампой маяка. Согнувшись пополам, жена туда укомплектовывалась, как заброшенная кукла, поджав ноги, укладывала на колени подбородок и утыкалась лбом в облупленную стенку напротив её головы…

— Смешно? Чего ты улыбаешься? — дергает рукав Фролов.

— Скажем так, Александр, жена была взволнована. Слова не передать, как неистово бурлила, — я просто кое-что припомнил — и всё.

Случайно воскресил в чертогах памяти, как Ася звонко голосила, когда я, обхватив её за плечи, вытягивал скукоженное тело из неожиданно оборудованного дзота. Она хныкала, стонала, выла и шептала так громко, что из морских глубин поднялись смертоносные кальмары, чтобы засвидетельствовать ей своё почтение. Скользкие твари, как по команде, выглянули из воды, синхронно покачали клювами и покрутили щупальцами у подобия виска.

— Саш, правда, — я вынужденно отвлекаюсь на сообщение в смартфоне, — но мне уже пора.

«Костенька, я уже освободилась» — кратко и по делу написала мне жена.

— Это она? — показывает взглядом на то, что я кручу в руках.

— Ага.

— Возьмешь парочку отгулов, я так понимаю?

— Если ты оплатишь, — лбом утыкаюсь в шею друга. — Сашка, не могу поверить…

— О, блядь, теперь расклеился издыхающей медузой. Красов, пиздец! Это, видимо, гормоны.

— Наверное, — вворачиваюсь в жилу лбом.

— Оторвись на одно мгновение. На нас, между прочим, твоя Лилечка смотрит.

— И пусть, — скулю, как старый пёс.

— Уже ревёшь?

— Нет пока.

— По рукам. Два дня с оплатой. Кого оставишь вместо себя?

— Тебя, — леща кидаю и моментально замолкаю.

— Да ты проказник, старый плут, — Фрол хлопает по плечу в безуспешной попытке снять меня с себя. — Смотри-смотри, директор ходит по палате.

— Что? — заинтересовавшись, вынужденно отрываюсь от него.

Наш гордый и серьёзный Юрьев лениво рассекает площадь рабочего пространства, кому-то головой как будто в снисхождении кивает, кому-то пошловато ухмыляется, но чётким, хоть и неспешным шагом, направляется прямиком в Ольгин кабинет.

— Прекратил бы ты эти встречи на рабочем месте, — сокрушается Фролов. — Люди им завидуют. Женская половина, между прочим, ненавидит эту сучку, а мужская ставит Юрьева на счётчик, к тому же регулярно. Каждое утро начинается с повышения ставки. Ромку подкараулят и прибьют, а потом…

— Не завидуй, Фрол, не завидуй.

— Они ведь там…

— И что? Дверь закрывают.

— Обижаешь! — разводит руки. — Думаю, эта дама не скинет носовой платок, если не удостоверится в безопасности на местности.

На это есть причины!

— Пока, Сашок.

— Вообще не интересует?

— Что?

— Как долго это будет продолжаться?

Пока не забеременеет.

— Не всё ли тебе равно, писюша.

— Я убью тебя, если ты еще раз… — выставляет зубы Фрол.