АСКЕТ

Настроения её воспитанника Ларисе Аркадьевне совсем не нравились. Раньше она видела, как они с братом страстно болели у экрана телевизора за «Зенит», увлечённо о чём-то спорили, сидя за клавиатурой старенького компьютера. Сейчас Слава часами лежал один на кровати, поджав ноги, и покрывал страницы тетрадей неровными строчками. И это при том, что судьба и врачи подарили ему вторую жизнь! Жизнь, в которой у него открывались доселе невероятные для него возможности: поступить в институт, гулять по парку, не становясь объектом нетактичного внимания; кататься на велосипеде, да, наконец, просто спать на боку, ворочаться или принять обыкновенную ванну! А кто знает, может быть, он научится и в футбол гонять с такими же, как он, мальчишками-инвалидами? Они могут. Она видела. Близнецы ведь так любили футбол!

Она вспомнила, как двуликое существо передвигалось по коридорам: левая нога вперёд — оба тела переваливаются вправо, правая нога вперёд — два тела влево. Титаническим усилием. Так ходила бы этажерка, если могла. Прежде чем укладываться на ночь, мальчишки договаривались — на спине или на животе предстоит им сегодня спать. Чтобы сменить положение, всякий раз приходилось будить брата. А эти жутковатые ссоры близнецов? Единое существо кричит на само себя, а иногда даже заводит возню, сплетая в сюрреалистической борьбе две пары рук. За годы она так и не привыкла к этому зрелищу. Сейчас Славка стал обычным человеком с ограниченными возможностями. Но нынешние ограничения (со Славкиным-то опытом!) можно расценивать как обретение свободы поистине космического масштаба. Сами собой отпали тысячи кошмарных подробностей, которые делали быт двухголового существа невыносимым. Но, похоже, Славка этого не оценил. Что-то шло не так.

Скорая увезла Славку только после того, как нахмуренный доктор убедился, что паренёк дышит ровно. Лариса Аркадьевна вышла во двор интерната.
Интернат, дом инвалидов, Кунст-камера, куда «здоровое» общество сваливает «брак». Вот только все экспонаты в этой Кунст-камере живые. Она видела здесь немало и смертей. Но искалеченные злой природой дети, в отличии от взрослых, не уходили по своей воле. В детях куда больше силы и желания жить. Жить, во что бы то ни стало. Многие из здешних обитателей никогда не получат шанс, какой достался Славке. Не смогут ослабить жестокую хватку безжалостной судьбы. Ему повезло! Тогда что заставило этого вдумчивого мальчишку затянуть ремень на шее, когда сам фатум пообещал послабление? Впереди у него настоящая жизнь. Но почему же он не хочет жить этой новой и прекрасной жизнью? Он будет переводчиком, у него способности к языкам. А, возможно, программистом… Или? Лариса Аркадьевна почувствовала, как по спине пробежал холодок. Компьютеры были idee fix Валерки. И заливисто вопил у телевизора, болея за «Зенит», Валерка, а вовсе не Славка.

Лариса Аркадьевна уронила голову на руки. Её плечи вздрагивали. Перед ней на столе лежали две тетради. Синяя и коричневая. На первой странице под синей обложкой корявым почерком было написано:
«28 июля.
Сегодня я натёр о свитер градусник, и Л. поверила, что у меня температура! Клёво!!! До обеда провалялся со Стивеным Кингом. Книга — жесть! Валерка ныл, что ему скучно и лучше бы мы пошли во двор. Я стал ему читать, и мы боялись вместе. Особенно когда дядя Гарик громко хлопнул дверью. Чуть не обоссались! Вот мы ржали!!! Надо попросить М., чтобы ещё притащила такую книжку…».
С первой странички под коричневой обложкой на Ларису Аркадьевну смотрела другая запись, но всё тем же неровным почерком, сбегающим вниз.
«28 июля.
Этот придурок натёр градусник, и нас оставили дома. Три часа Славян таращился в книгу, и я чуть не подох с тоски. Терпеть не могу читать. Я засыпаю. Но Славян читает классно! Как актёр, с выражением. Его слушать интересно. Стал читать мне свою книженцию. Блин! Про мертвецов и какое-то сияние. Как триллер смотришь. Даже круче! Ночью я ему устрою «продолжение следует».
Дневники как дневники двух замкнутых в ограниченном пространстве мальчишек. Здесь многие ведут записи, пытаясь расширить пределы своего существования. Кто-то описывает, как путешествует по джунглям. Маленькая Оксанка тщательно фиксирует подробности жизни с мамой-принцессой. Ринат, родившийся без ног (зато с удивительно ловкими ручонками) на каждом мало-мальски пригодном листочке рисует лошадей и себя верхом. Дневники Славки и Валерки были, пожалуй, даже ближе к суровой действительности.
Вот только трагедия с Валерием, одним из братьев, случилась за семь месяцев до 28-го июля…

Курс реабилитации, как заверяли врачи, шёл успешно. Пустые глаза мальчика говорили иное.