Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга первая.

Представив краткий анализ содержания II главы сочинения г. Пономарева, мы сделаем теперь замечания относительно некоторых частных пунктов и положений автора, которые или особенно резко бросаются в глаза, оттеняя характерные особенности недостатков его метода, или же имеют то или иное значение в дальнейшем ходе нашей работы.

Принимая только с большими ограничениями и оговорками мысль г. Тихомирова о зависимости святоотеческого воззрения на чувствования и их значение в религиозно-нравственной жизни от тогдашних метафизико-психологических понятий, [922] а также и его объяснение из этой зависимости факта невысокого вообще воззрения аскетов IV века на чувствования, принижения их перед деятельностями интеллектуальной и волевой, так что чувствования, как принадлежащие, по их воззрениям, к низшей стороне человеческой природы, не включались в понятие νοῦς’a – отражение образа Божия, – автор и сам слишком решительный выражает взгляд на чувствования, как на состояния, имеющие отношение преимущественно к внешнему мiру, но не к Богу. [923] «Многие из этих чувствований», по автору, «даже прямо тожественны страстям». [924] В «ветхом» состоянии человека «вместо ума, господствующее начало заняла область чувствований, причем область чувствований злых, а не добрых, иначе говоря, господствующим началом здесь завладели чувствования – страсти». [925]

В увлечении своей формальной точкой зрения автор забывает или, вероятнее, намеренно игнорирует несомненно и ему хорошо известное, бесспорное в богословской науке, положение, что в религиозно-нравственной сфере, – следовательно, в жизни духа, – чувствованиям – области сердца – даже в «ветхом», эмпирическом состоянии человека принадлежит основное, самое глубокое, первоначальное, интимное, внутреннее значение. [926]

Внутренняя неправота разбираемого взгляда настолько ясна, что сам автор на принятой точке зрения при дальнейшем раскрытии своих положений удержаться не мог и вынужден был на природу и значение чувствований высказать взгляд более правильный, но с его собственными, только что раскрытыми, суждениями мирящийся плохо.

Разъясняя вопрос об образе и характере «сочетания» между владычественным умом человека и «благодатью божественной», [927] г. Пономарев оттеняет важное значение чувствований и с положительной стороны. «Природа чувств» представляется «местом действия благодати», [928] чувствования являются как бы тем материалом, из которого образуется и формируется благодатью новая христианственная природа в человеке; между тем «владычественный ум» оказывается уже «формальной природой», «природой формального выбора», [929] т. е. чисто формальной душевной способностью.

В конце III главы автор говорит еще более определенно: «...содержанием положительной стороны (т. е. в аскетизме) служит возгревание в себе и усвоение тех или других благодатных чувств». [930]

После столь категорических заявлений утверждение г. Пономарева, что «взаимоотношение между этими двумя природами по принципу определяется тем, что первая, как более формальная, должна господствовать над второй, как более материальной», [931] – это утверждение понятно только с общей формальной точки зрения автора. Не наоборот ли, – не должно ли живое и содержательное начало господствовать в христианине над его формальными способностями, давая тон и основное направление всей его жизни? Не знаменательно ли, что Христос Спаситель положил в основание духовной жизни христианина именно реальное, а не формальное начало – любовь. «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всей душей твоей и всем разумением твоим, сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя». [932] И сам автор в другом месте ясно говорит: «искать царствия небесного не иное что значит, как вырабатывать в себе внутреннюю христианскую настроенность, а внутренняя христианская настроенность есть любовь, как залог общения с Богом и людьми». [933]

Такая неустойчивость автора зависит, между прочим, и от того обстоятельства, что он, не подвергнув анализу входящих в изучаемую область аскетических терминов, вместе с тем, не выяснил себе важных, характерных особенностей в психологических воззрениях аскетов исследуемого периода, по сравнению особенно с учением Св. Писания. Намереваясь заняться этим вопросом подробнее и специальнее впоследствии, здесь мы только констатируем эти особенности и вкратце выразим их сущность.

В то время, как Св. Писание и Ветхого и Нового Завета выдвигает на центральное место καρδία, свв. Отцы, и в особенности принадлежащее к исследуемому автором IV веку, точно такое же значение придают нередко способности νοῦς. [934] Последний факт признает и сам г. Пономарев. [935]