Асорин. Избранные произведения

Скажите, не становятся ли вам понятными на этой земле бредовые мечты, безудержные порывы воображения великого безумца? На этих равнинах ваше воображение начинает лихорадочно метаться, в мозгу рождаются видения, призраки, мучительные, безрассудные фантазии. В Мансанаресе — в пяти лигах от Аргамасильи — ходят тысячи рассказов о ворожбе, чарах, приворотных зельях и отравленных кушаньях, которыми разгневанные покинутые девушки кормят своих неверных возлюбленных; в Руидере — тоже поблизости от Аргамасильи — шесть дней тому назад умер парень; за два месяца до этого он, будучи в полном здравии, увидел в зеркале какую-то фигуру с косой в руках и с того дня начал худеть и чахнуть и в конце концов умер. Но все это отдельные, индивидуальные случаи, а вот в Аргамасилье, на родине Дон Кихота, галлюцинации имеют коллективный, эпический, общенародный характер. Расскажу вам об одном таком случае, с тех пор не прошло еще и полгода. Как-то раз служанка в одном из домов Аргамасильи выбегает из гостиной и кричит, что там горит, все бросаются на пожар, и вскоре пламя погашено, сам по себе факт этот не представляет никакого интереса, но вот проходит два дня, служанка заявляет — по ночам ей является какой-то старик. Сначала это сообщение вызывает улыбки, но некоторое время спустя в доме вспыхивает второй пожар. Этому событию тоже не придают значения, но оно возбуждает какие-то неопределенные подозрения. А на следующий день — новый пожар, третий. Как это могло случиться? Какая тайна скрывается за этими повторяющимися бедствиями? Уже пробудились интерес и любопытство. Уже на смену безразличию пришло подозрение. И страх проникает в души. Служанка клянется, что поджоги устраивает старик, который ей является, обитатели дома ошарашены, напуганы; соседи настораживаются; весть о странных происшествиях постепенно распространяется по всему городу. А тут снова пожар. После чего все, озадаченные и перетрусившие, начинают кричать, что этот призрак, очевидно, добивается заупокойной мессы; священник, к которому идут за советом, соглашается с таким решением; месса отслужена, пожары больше не вспыхивают, и успокоившийся, удовлетворенный городок может наконец отдохнуть от всех кошмаров…

Но это умиротворение длится очень недолго. Дней через пять-шесть, в то время как жители города прогуливаются, греются на солнышке, женщины сидят за шитьем в кухнях, вдруг раздается тревожный набат. Что такое? Где горит? Все вскакивают, в одно мгновение утрачивают свою безмятежность, мечутся, кричат. Горит городская школа, в этом, как и в предыдущих случаях, нет ничего особенного, но жители Аргамасильи, охваченные подозрениями, возбужденные, вновь возвращаются мыслями к колдовским козням виновника предыдущих пожаров. Школа находится напротив дома, где загоралось в прошлые разы; колдун всего лишь сделал большой скачок и перепрыгнул в другое помещение. Огонь погашен; довольные горожане расходятся по домам. Но, однако, мир оказывается недолговечным; на следующий день вновь раздается набатный звон; горожане поспешно выбегают на улицы; вопят, строят тысячи предположений; нервы возбуждаются; умы во власти безумных идей. В течение четырех, шести, восьми, десяти дней, и утром, и вечером снова звучит тревожный набат, и все население города, испуганное, впавшее в отчаяние, изнуренное, обезумевшее, мечется, размахивает руками, вопит, волнуется, думая о домовых, о колдовстве, о страшных сверхъестественных силах. Что делать в такой критический момент? «Все! Хватит! — восклицает наконец алькальд. — Хоть весь город сгори, в колокола пусть больше не бьют!» И эти слова, словно кабалистическое заклятие, уничтожают чары — колокола больше не звонят; пожары больше не загораются.

Ну, что вы скажете об этих ламанчских страстях? Город погружается в глубокий покой; никто ничего не делает. Земли едва потревожены допотопной сохой; сады и огороды запущены; Томельосо остался без орошения, почти без воды, кроме нескольких колодцев, и закупает фрукты и овощи в Аргамасилье, где через город и сады течет полноводная Гвадиана, томельосским батракам платят на два реала меньше, чем их собратьям из соседних городков. Простите меня, мои добрые и благородные друзья из Аргамасильи; вы сами дали мне эти сведения. Время влачится медленно в этом состоянии паралича, ум дремлет; и однажды вдруг старуха заговорит о привидениях, какой-нибудь озорник устроит несколько поджогов, и вот уже до тех пор пребывавшее в покое воображение людей бешено заработало и увлекает их в мир фантазий. Разве не здесь родина великого фантазера дона Алонсо Кихано? Разве не в этом городке задумана бессмертная книга испанской земли? Разве это не то же безумное, безрассудное и бурное воображение, которое внезапно нарушает свое бездействие, чтобы затем снова бесплодно впасть в паралич?