Читаем Асорин. Избранные произведения полностью

Присутствие — отсутствие. Леопарди прав: нет горшей муки, чем сжимать в своих объятиях любимое существо, облик которого теперь совсем не тот, что прежде, которое когда-то было совсем другим человеком. Присутствие — отсутствие. Это то же любимое существо и, однако, не то же, о нет. Откуда это трагическое бегство к прежнему образу человека, которого мы сейчас, в настоящем, держим в своих объятиях? Милый образ любимого существа вытесняется другим, скорбным. И когда любимый человек умирает, именно этот образ, а не тот, прежний, сохраняется в нашей памяти. Так любимый человек исчезает окончательно. — Cosi vieni a perdere la persona amata interamente.

ВАЛЕНСИЯ И РИМ

Перевод В. Багно

Согласно историку дону Висенте Бойксу, при римлянах в Валенсии было «бесчисленное множество» подземных стоков. Это ошеломляет. Под видимым городом внезапно открывается другой, сокрытый. Широкие, прямые улицы, пересекающиеся под прямым углом, и разветвленная сеть переходов. Быть может, как нередко случается, в мутной, грязной воде затерялись следы преступлений. Во всяком случае, этот грандиозный подземный город исполнен мощи.

Да и в городе, открытом для взоров, повсюду замечаешь неисчислимые отблески Рима. На фасадах домов, на задворках, в недостижимых небесах, в интерьерах, в закоулках. Случается, что на римские надписи или надгробные плиты натыкается кирка каменщика под обломками сносимых домов. Так стремление оставить след, увековеченное и стертое с лица земли, заново обретает жизнь и навевает нам мысли о Риме, Риме, который неотделим от Валенсии. Само название Валенсии истинно римское.

Повсюду надписи и плиты. Эпиграфисты прошлого — такие, как Лумиарес, Кортес, — их изучали. Многие из плит были расколоты, многие из надписей наполовину стерты временем. Однако от всех веяло Римом. Все они подтверждали римское прошлое Валенсии. Каких только надписей не было: удачливый солдат благодарил богов за покровительство; некие отцы города желали увековечить свои имена; весь город свидетельствовал о своем восхищении римским императором, родившимся в Испании. А вот на отшибе, на стене углового дома, выздоровевший от тяжкой болезни возносит хвалу исцелившему его всемилостивому богу. На фасад другого такого же памятника некая дама с римским именем занесла вехи своей жизни. Во время работ на дне реки обнажился кусок алтаря с трогательным посвящением. Не редкость также плита — пожалуй, она-то и есть самая исконная, — на которой запечатлен рог Амалфеи, преисполненный дарами, символ изобилия, украшавший древний герб Валенсии.

Однажды некий поборник чистоты в помрачении рассудка приказал, чтобы в фундамент грандиозного сооружения — моста Серанос — были замурованы прекрасные надгробные плиты. Этот фанатичный поборник чистоты был врагом Истории. Он вознамерился замуровать Рим. Но Рим бессмертен, и кто знает, не живет ли и поныне римский дух в валенсианских сердцах.

ВРЕМЯ И ВРЕМЕНА

Перевод Е. Лысенко

В Валенсии я был приезжим и сменил не одно жилье — этакое перекати-поле. Жил на улице Де-лас-Баркас, на улице Санта-Тереса, на улице Моратина, на площади Де-ла-Пелота, на улице Де-ла-Энсалада, на улице Бонайре. Улица эта идет от улицы Дель-Мар к площади Де-лас-Баркас и пересекает улицу Де-ла-Наве. А на улице Де-ла-Наве высится Университет. На эту улицу выходит главный подъезд Университета — кажется, я об этом уже говорил, — через который больше всего входят туда… и выходят обратно. И вот я в пансионе на улице Бонайре, очень дешевеньком пансионе, занимаю полутемную комнатушку. Роковым образом мне, которому на протяжении всей жизни приходилось бороться с временем, довелось столько раз перемещаться в пространстве. Пространство — другой лик времени. Но теперь я был намерен обрести постоянство. Постоянство жильцов — заветная мечта всех хозяек пансиона. На ночном столике у меня лампа с закопченным стеклом и книга в потрепанной обложке. Опасная книга! Ибо из нее я почерпну сознание времени, мучительное сознание, которое овладеет мною. Кружок старых друзей распался, и теперь я живу один, наедине со своими мыслями. На рассвете зажигаю закопченную лампу и беру в руки засаленную книгу. В начале моей писательской карьеры меня больше всего привлекала грамматика. Равно как классическая литература. А книга, лежащая у подножья лампы, это как раз «Грамматика» дона Висенте Сальва. На заглавном листе внизу значится: «Валенсия. В типографии Мальена. Улица Де-ла-Наве. 1847». Когда я в первый раз прочитал примечание, обозначенное в конце книги буквой «С», я ничего не заметил. Порой мы проходим по краю пропасти, не сознавая этого. При втором чтении моя душа наполнилась унынием. А при третьем мною овладел страх.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Том 1
Том 1

Первый том четырехтомного собрания сочинений Г. Гессе — это история начала «пути внутрь» своей души одного из величайших писателей XX века.В книгу вошли сказки, легенды, притчи, насыщенные символикой глубинной психологии; повесть о проблемах психологического и философского дуализма «Демиан»; повести, объединенные общим названием «Путь внутрь», и в их числе — «Сиддхартха», притча о смысле жизни, о путях духовного развития.Содержание:Н. Гучинская. Герман Гессе на пути к духовному синтезу (статья)Сказки, легенды, притчи (сборник)Август (рассказ, перевод И. Алексеевой)Поэт (рассказ, перевод Р. Эйвадиса)Странная весть о другой звезде (рассказ, перевод В. Фадеева)Тяжкий путь (рассказ, перевод И. Алексеевой)Череда снов (рассказ, перевод И. Алексеевой)Фальдум (рассказ, перевод Н. Фёдоровой)Ирис (рассказ, перевод С. Ошерова)Роберт Эгион (рассказ, перевод Г. Снежинской)Легенда об индийском царе (рассказ, перевод Р. Эйвадиса)Невеста (рассказ, перевод Г. Снежинской)Лесной человек (рассказ, перевод Г. Снежинской)Демиан (роман, перевод Н. Берновской)Путь внутрьСиддхартха (повесть, перевод Р. Эйвадиса)Душа ребенка (повесть, перевод С. Апта)Клейн и Вагнер (повесть, перевод С. Апта)Последнее лето Клингзора (повесть, перевод С. Апта)Послесловие (статья, перевод Т. Федяевой)

Герман Гессе

Проза / Классическая проза