Аспид

Он коснулся ладонями моего лица, успокаивая. В очередной раз нежность его рук словно околдовала меня. После всех тех побоев, и унижений, и издевательств, и похищений, и несправедливости, и боли, что я пережила, его прикосновения, полные ласки, – боже, у меня не было против них никакого оружия. Я потянулась к нему и поцеловала. Прижалась губами к его губам, не чувствуя пола под ногами.

Плевать на все.

На прошлое, на будущее, на войну, на тех, кто ее развязал и кому она была по кайфу, на МакАлистеров, на Стаффордов, на то, что за все мои благие намерения я так дорого заплатила, и на землю, в которой мы все рано или поздно закончим. К черту все, кроме него. Быть с ним здесь и сейчас, и больше мне ничего не нужно.

Его тело отозвалось мгновенно. Ладони нырнули в мои волосы, губы ответили на поцелуй. Но стоило мне запустить руки под его рубашку и коснуться кожи, как он напрягся. Его пальцы сжали мои запястья.

– Кристи, ты должна остановиться, – хрипло сказал он, едва касаясь губами моих губ, – я один не в состоянии сделать это.

– Я нравлюсь тебе, так? Иначе бы ты не вытаскивал меня из дерьма раз за разом, снова и снова, ничего не требуя взамен. А если я нравлюсь тебе, то я не хочу останавливаться.

Я хотела продолжения, но он по-прежнему держал мои запястья и не отпускал.

– Ты нравишься мне, очень. Но я не хочу, чтобы ты торопилась сделать это из-за страха, что у нас мало времени и смерть где-то рядом, за поворотом. Или из благодарности. Или по любой другой причине, кроме той, что…

– Кроме той, что я просто хочу тебя? – закончила я.

– Именно, – кивнул он.

– Тогда у меня нет никаких других причин, – сказала я, глядя ему в глаза. – Это правильный ответ, детектив?

Я бессовестно дразнила его, и он понял это. Выпустил мои руки, сжал мое лицо и закрыл мне рот поцелуем. Я ответила, жадно и отчаянно, словно боясь, что он передумает. Мы целовались, пока шли в его спальню. Когда я открыла дверь в комнату, все мысли улетучились. Осталась только чувство, что этот мужчина – мое лекарство и что его прикосновения, его любовь и даже просто одно присутствие способны исцелять. А принимать все, что исцеляет, – правильно. Он развязал пояс на моем халате и медленно спустил его с моих плеч, обнажая грудь. Его глаза остановились на татуировке ягненка под моей левой грудью, и этот символ – символ чистоты и невинности – словно на мгновение приглушил его бушующее пламя.

– Ты уверена, что хочешь этого? – спросил он, скользя по моему лицу одурманенным взглядом.

– Больше всего на свете. А ты?

– С той самой ночи, когда впервые встретил тебя, – сказал он, накрывая губами мои губы и ладонями – мои груди.

Мысль, что его тянуло ко мне с первого дня знакомства, была просто крышесносной. В ней было что-то страшно возбуждающее. Я на мгновение представила, как мы целуемся там же, у фонтана, в первую же ночь знакомства. Как мы занимаемся любовью в моей квартире в тот же вечер, когда он привез мне наличку от Рейчел. Как мы вместе уезжаем из отцовского дома, грабим мою квартиру, и потом он берет меня прямо на заднем сиденье своей машины.

Я взялась за его ремень, сходя с ума от одних только мыслей. Расстегнула его и запустила руку под пояс. Господи, мне придется постараться, чтобы вместить его целиком…

Стоило мне прикоснуться к нему, и Харт как с ума сошел. Подхватил меня на руки, перенес на кровать и принялся прожигать поцелуями длинную дорожку с севера на юг, пока не достиг крайней точки у меня между ног.

Еще никто не делал этого прежде, еще никому не хотелось свести меня с ума окончательно, еще никто не ставил себе цель увести меня за руку в рай и показать, что он действительно существует.

Я вцепилась пальцами в его волосы, вслух умоляя, чтобы он не останавливался, чтобы он и дальше делал со мной все эти вещи, о которых я читала в книгах, но не до конца верила, что это и правда мгновенно сносит крышу.

– Не волнуйся, – хрипло ответил он, укладывая мои ноги к себе на плечи и покрывая поцелуями внутреннюю сторону моего бедра. – Я не собираюсь останавливаться. Ты получишь все, что хочешь. Всё…