Ассы – в массы

Или, скажем, Питер Дженнер, в прошлом – менеджер Pink Floyd, и Джо Бойд, в прошлом – продюсер Джимми Хендрикса и Ника Дрейка, из Fairport Convention, запали на «АВИА». Попав на их шоу со всеми этими соц-артовскими пирамидами и конструктивизмами, их реакцией было: «У нас такого нет, sensational!». Тем более, единственное, что из русского искусства всегда было востребовано на Западе в двадцатом веке – это авангард. И «АВИА» со своей темой сработали в десятку. Не смотря на огромные затраты, их повезли на гастроли по Англии, Германии и далее. Основным мотивом было, конечно, то, что в пресыщенной Европе и Америке не было того, что можно было бы найти за железным занавесом с местными корнями, но были и те, кто на этой горби-моде, также хотел подзаработать и находил себе тут контрагентов. В этом смысле самая популярная история была про то, как в те далекие времена схлестнулись два фарцовщика: Док МакГи, менеджер Бон Джови, и Стас Намин. В результате возник уродливый проект «Парк Горького».

М.Б. Но ведь были и те, кого не интересовал маркетинг и клюква, а именно инсайд. Возможно, больше это было связано с художниками и культурными кругами?

А.Т. Была целая прослойка людей, которая приехала в Москву делать инсайдерские истории. Они попадали в андерграунд и интересовались им. Что касается всех прочих, я имел дело с теми, кто приезжал больше по музыкальным делам, и тогда было снято порядка десятка документальных фильмов про русский рок, андерграунд и т. д. Несколько французских, пара немецких, пара финских, один бельгийский, пара английских, штуки три американских. Они все снимали эти фильмы, приезжали и уезжали.

В лучшем случае, впоследствии на базе этих фильмов выходили пластинки, как то «От Ленина до Леннона» (то, что выпустили французы), немец из Гамбурга, выпустил «Давай рок-н-ролл»… Но, в основном, это были просто телепроекты: приехали, сняли, показали на тамошнем канале, на этом все закончилось.

Были пара людей, которые здесь зависали более основательно, в основном, французы. Тома Джонсон и Жоэль Бастенер с девушкой, которая успела со всеми здесь переспать. Они тут жили довольно долго, собрали много искусства, искренне полюбив эту тусовку и даже что-то для нее делая. Жоэль сделал компанию «Воля-продакшенз» и выпускал альбомы Цоя, «Аукцыона», вывозил их на гастроли; Тома Джонсон много писал, издавал. Иностранцы делали что-то полезное, но очень часто это оказывалось палкой о двух концах. Самый характерный пример – это Кенни Шеффер и Марина Олби, компания Belcom. Это люди, которые сделали Гребенщикова, такая богемная нью-йоркская парочка, потом она распалась, Марина вышла замуж за Лешу Хааса и до сих пор живет в Питере и содержит там популярное кафе «Ботаника». Кенни Шеффер – сумасшедший изобретатель, который ко всему прочему придумал беспроводную гитару, богатый малый с обширными связями в музыкальных кругах. Они сюда приехали, имея мандат от компании CBS, она же Columbia и впоследствии Sony, для того, чтобы подписать какого-то русского артиста.

Они выбрали Гребенщикова. Не «Аквариум», а именно Бориса, и мне казалось, что подобное избирательное выковыривание во многом нанесло ущерб только-только вылупившемуся «русскому року». Когда начались эти кураторские проекты из-за рубежа, распад коллективов. Многие из которых очерчивали нашу самобытную канву рок-культуры. А на их месте появлялись химеры рок-эстрады. Я проводил всяческую информационную работу, говорил о том, что если мы хотим быть совместимыми и конкурентоспособными в мире, то мы должны, в первую очередь, выработать самостоятельную концепцию нашей музыки. Поэтому я приводил в пример и тех же «АВИА» с их авангардом, и того же Мамонова с его русскими народными галлюцинациями.

Говорил о том, что у нас страна с могучими интеллектуальными, художественными, в том числе и музыкальными традициями. Есть этника, всякие экзотические периферии, почему бы не изобрести что-то, как это сделали немцы со своим краут-роком: CAN, Kraftwerk и так далее. Но этого не получилось, к сожалению. О причинах можно долго говорить, естественно, это сочетание разных факторов. В каком-то смысле это corruption, но в данном случае не коррупция в чиновничьем смысле, а просто развращение и разложение. Людей развратили какими-то легкими деньгами, и самое страшное – произошла утрата самоидентификации. Культура, которая была сформирована под советским прессом, во многом была вдохновлена тем, чтобы в ту толстую бюрократическую жопу, накрывшую в период застоя практически все наверху, втыкать иголки. А тут на рубеже девяностых чиновничья жопа сверху исчезла, что делать вообще?! Многие просто растерялись.