Astia vala femundis (СИ)

Фенрису было паршиво от того, как он собирался поступить… Но от мысли, что с ней может что-нибудь случится по его вине – становилось еще хуже. Он знал, что она о нем подумает. Каффар, да эльф даже мог предположить в каких витиеватых ругательствах она выразит свое отношение к случившемуся!

Он довольно быстро достиг конюшен у городских ворот Киркволла.

Заплатив за самую быструю лошадь и добавив сверх за молчание конюха, он выехал за пределы города.

Требовалось двигаться на север, вдоль наезженного торгового пути. Фенрис сразу же отклонился от курса, стараясь ехать там, где попадалось меньше людских глаз. Если впереди на горизонте маячила ферма, он объезжал ее. Если видел пастухов или охотников, старался держаться тени густых крон деревьев. Лошадь была молодой и быстрой. К закату эльф одолел приличное расстояние и решил дать животному время, чтобы передохнуть. Он развел небольшой костерок и устроился спать возле старого дуба.

Есть не хотелось вовсе. Пламя костра мерно потрескивало, на лес опустились сумерки. Вдоволь напившись из ручья, лошадь щипала траву неподалеку. Фенрис разглядывал первые звезды, появляющиеся на темнеющем небосклоне. Вспомнил письмо сестры, нахмурился и извлек его из тетради. Перечитал еще раз, заметил, что сжимает левую руку в кулак, так сильно, что на ладони остаются следы от ногтей.

Он понимал, почему Варанья сказала, что эльф больше всего выиграл от полученной свободы. Теперь было ясно, что она имела в виду, говоря, что Фенрис понятия не имеет, через что ей пришлось пройти. И ведь если подумать – не проси он для них свободы, мать осталась бы жива, и они жили бы все там же… И может быть, Фенрису удалось бы забрать их и сбежать…

Эльф уронил письмо на колени. Злость на самого себя и на целый мир перехватила горло на мгновение. Затем он осекся, возвращая мысли в направлении того, что он собирался сделать.

Фаусто Серафини. Умер во время ритуала, если верить тому, что сказал Данариус.

Фенрис открыл тетрадь с записями магистра. Они с Хоук остановились на том моменте, где маг писал об исследованиях. В этих способах проведения заклинаний не было ничего ясного. По крайней мере, для эльфа. Мариан говорила, что все это весьма интересно, и стоит того, чтобы попробовать. Она хотела даже потренироваться с этой магией за пределами города.

Фенрис пролистал несколько страниц, надеясь, что взгляд зацепится хоть за одну строчку о том, где Данариус рассказал бы о произошедшем. Эльф искал упоминания о ритуале, хотя бы слово о Серафини – но в дневнике ничего такого не было! Замысловатые чертежи рун, списки с ингредиентами, какие-то странные иероглифы, не то арканум, не то гномий язык…

— Фаста васс! – раздраженно сорвалось с его губ. Лошадь подняла голову и недоуменно шевельнула ушами.

Эльф спрятал записи в рюкзак, подложил его под голову и попытался уснуть. Мысли роились в голове, словно надсмехаясь над ним в этих тщетных попытках. Фенрис все думал о Мариан. Он видел девушку всего-то полдня назад, а уже жутко скучал. Не хватало ее звонкого голоса, этих ясных глаз с непременными искорками озорства и какой-то непоправимой детскости. Хоук всегда казалась ему ребенком. И хотя он знал, что это не так, множество раз видел, как храбро ведет себя эта хрупкая, на первый взгляд, девушка – Фенрис все равно думал, что она рядом с ним, как дитя, которое хотелось защищать. И любить. И быть рядом во что бы то ни стало. Гладить по волосам, дышать ее телом, обнимать, бережно прижимая к себе, словно она не человек, а какое-то сокровище!

А теперь ее нет, эльф сам решил, что не станет подвергать ее опасности. Хватит с нее неприятностей! Дома с ней ничего не случится – он поступил правильно, что не взял ее с собой!

Но отчего-то ему все равно было жутко тоскливо и… одиноко.

Надо же, как быстро можно привязаться к человеку! Он так привык спать с ней в одной постели, чувствовать тепло под боком, отплевываться от ее волос по утрам, смеяться, когда она злится, что он мешает ей удобно лежать…

Фенрис перевернулся на спину и снова принялся изучать звезды. Негромко проухала сова, в предвкушении ночной охоты. Кажется, он даже услышал топот копыт, но тот затих в отдалении, и эльф решил, что это какой-то путник едет по накатанному торговому пути.

А вместо звезд он уже видел лицо Мариан. С мыслями о ней, Фенрис наконец-то уснул.

Он открыл глаза на рассвете, почувствовав, что весь промок от росы, но разбудил его не холод. Голоса. Негромкие, но нарастающие – несколько человек находились поблизости и, судя по всему, приближались. Проснулись старые инстинкты, эльф мгновенно собрал вещи, тихонько поцокал языком, подзывая к себе кобылу, закрепил рюкзак и вскочил в седло, ловко закинув ножны за спину.

Голосов было всего два. Один женский, другой ниже и грубее, возможно, принадлежал крупному мужчине средних лет. Эльф определил, с какой стороны доносится разговор, и стал двигаться параллельно тропе, не выдавая своего присутствия.