Astia vala femundis (СИ)

В первый же день нужно было добраться до начальной точки маршрута – ворот в Тадрат. Это была огромная и величественная арка, возведенная из крупных каменных блоков: именно в этом месте начинался путь к предгорьям Ста Столбов.

Фенрис сверился с картой, которую ему оставил Варрик. Область, откуда вернулся посыльный, была обведена размашистым чернильным кругом. Его проводник заметил, что эльф изучает путь, и посмотрел на проложенный гномом маршрут. Имощаг, издавна обитающие в пустыне, карт не имели: они ориентировались по звездам и каким-то своим, особым приметам, вникать в которые у Фенриса не было времени. Старший лишь кивнул головой, веля следовать за ним, и эльф безропотно подчинился.

В дороге всегда было о чем подумать. Мысли, до этого рассеянно витающие в голове, вдруг обретали стройность, а все переживания будто раскладывались по полочкам. Можно было пораскинуть мозгами, перетасовывая решения, как карты за игральным столом. Фенрис смотрел, как ляжет та или иная комбинация и предполагал, что может ждать его впереди.

Помимо переосмысления собственной жизни, эльф вспоминал, сколько всего полезного успел прочесть, будучи в Киркволле и пользуясь библиотекой в поместье Амеллов. В частности, ему удалось узнать, что Тевинтер занимал на карте весьма обширные территории. Запад мог похвастать сильными и жаркими ветрами из пустынного Андерфелса. Они дули, как правило, с весны и до самой осени, принося с собой пыль и сухость. Пыльные бури были самой страшной из напастей тех мест. С востока же империя разделялась гористым хребтом, именуемым как Сто столбов. Именно туда Фенрис и держал путь.

Судя по скучным выдержкам из многочисленных томов по истории империи, которые Фенрис все же заставил себя прочесть, Тевинтер являлся крупным экспортёром свежих продуктов и занимал ведущее положение в отрасли сельскохозяйственных технологий. Все это несмотря на то, что его география являлась далеко не оптимальной для ведения какого бы то ни было хозяйства вообще. Обширные территории испокон веков поддерживались при помощи огромного числа рабов. Именно их потом и кровью создавались величественные оазисы, огромные по площади плантации фруктовых деревьев, а также стройные ряды теплиц, в которых не без помощи магии день и ночь поддерживалось приемлемая для роста овощей температура.

Все это писали в книгах, как обстояло на деле, Фенрис видел лишь отчасти. Всю свою сознательную жизнь он прожил на острове, вдали от основной части империи. Местность с роскошными дворцами, изобилующая щедрой и плодородной землей была для него чужда. Он заранее готовился к тому, что не увидит и не услышит ничего знакомого, не считая языка.

Казалось, Тевинтер изгладился из его памяти, словно дурной сон. Однако если кошмары покидали его ранним утром, уходя безвозвратно, с первыми лучами солнца и объятиями Мариан в теплой постели, то прошлое, которое никак не выгонишь из мыслей, всегда оставалось где-то поблизости. И как бы эльф не противился, оно временами шептало, а подчас и звало из самых глубин души, заманивая, будто дразня своим существованием.

Дорога была совсем не живописная – унылая каменистая пустыня, сплошной грязный серо-желтый цвет и редкие тощие кусты попадающиеся то тут, то там. Песок начал появляться только через пару лиг от Хасмала, и первое время Фенрис с интересом изучал каждую дюну и каждого зверя, попадавшегося на пути. Но постепенно сие занятие ему наскучило. Вести беседу с имощаг на привалах было весьма сложно. Старший лишь указывал ему на карте уже пройденное расстояние, говорил, сколько осталось еды и что будет на ужин. Остальные разбредались по небольшому лагерю, всем своим видом демонстрируя безразличие к походу и преследуемым целям эльфа. Они жили в этих краях, зарабатывая сопровождением караванов и богатых купцов. Хотя последние все же предпочитали не сокращать дорогу через пустыню, вместо этого пользуясь широким имперским трактом.

Прошлое и настоящее скручивались в душе Фенриса тугим жгутом. Все чаще он ловил себя на мысли, что его воспоминания о Мариан – единственное лекарство от подступающего к горлу странного чувства тревоги и какого-то смутного сомнения.

Он объяснял это чувством вины за то, что не взял с собой Хоук, в очередной раз не поставив в известность о своем уходе.

Но эльф не мог иначе. Это было принципом, сродни тем, почему он не хотел жить в ее поместье.

Мариан неоднократно заводила разговоры на эту тему, и до последнего момента Фенрис находил слова, чтобы перевести щекотливую беседу в нужное русло и избавить Хоук от тревоги за их будущее.

Нет-нет, он хотел, чтобы у них было будущее. Но лишь в том случае, если он смог бы обеспечить его сам. Все книги, все трофеи и деньги, которые имела Мариан, были личной заслугой девушки и безраздельно принадлежали ей одной. Эльф считал, что он не в праве посягать на ее имущество, пользоваться положением в обществе и всеми благами, которые могли из этого вытекать. Однако это вовсе не значило, что Фенрис собирался опустить руки и ничего не делать.