Astia vala femundis (СИ)

Отжимания, упор лежа, поднос ног к груди из упора лежа – десять раз. Пресс, наклоны корпуса, выпрыгивания из приседа, еще столько же. От этого комплекса стража Авелин выла как от огня. Доннику, однако, тренировка пришлась по вкусу, он с удовольствием гонял новичков, пользуясь этой программой. Смеялся и говорил, что это поможет стражникам носиться за грабителями по всем переулкам Нижнего города гораздо быстрее.

Закончив с формальностями, Хоук вернулась к Фенрису в поместье. О ее приходе эльфа оповестил громкий хлопок входной двери и зажигающиеся по всему холлу светильники: Мариан не любила царивший в его поместье полумрак. Он встретил девушку в дверях гостиной и сразу же обратил внимание на большой длинный сверток у нее в руках.

Обнаружила что-то после их вылазки?

— Посмотри на это, — с усталой, но весьма довольной ухмылкой, она протянула находку эльфу. Фенрис развернул ткань и извлек из нее большой длинный меч, с витиеватой резьбой на рукояти. По лезвию были высечены замысловатые руны. Хоук безошибочно определила в них арканум, видимо потому и решилась принести оружие ему!

— Меч милосердия? Я помню такие! Они встречаются в Империи: это копии меча, которыми архонт Гессариан убил Андрасте. Кажется, этот хорошо скован. — Он взвесил его на ладони.

Странная тяжесть, словно не сталь, а что-то еще придает вес оружию, подумалось ему.

— Так значит в Минратоусе такие на каждом углу продают? — разочарованно пробурчала Хоук, глядя на эльфа исподлобья и ковыряя при этом пол носком сапога.

— Вряд ли. — Фенрис рассмеялся. — Давай я тебе покажу. — Опустив меч острием в пол, эльф провел ладонью по его гладкому лезвию. От прикосновения поверхность покрылась паутиной магических чар, как он и ожидал. — Это почетный подарок, которым награждают за заслуги перед Империей. Помнится, Данариус жаждал заполучить такой, — Фенрис вздохнул, вспоминая, как магистр хвастался своей оружейной. Гости в имении появлялись нечасто, экскурсии проводились и того реже. А ведь склад с разнообразными трофеями был единственным местом, в котором эльф испытывал любопытство и неподдельный интерес. Чего там только не было: копья, кинжалы, палаши, секиры и топоры, зачарованные до невозможности и способные стать смертоносным оружием даже в руках у последнего неумехи. Но меча милосердия Данариус получить не мог, и Фенрис знал почему.

Для Империи магистр оставался никем иным, как затворником на Сегероне. Чудаковатым и незаметным для глаз. Он старался быть тише воды, ниже травы, имея на то свои причины. Состязания на Арене проводились по расписанию, но лишь для создания видимости: требовалось отвлекать гостей от того, чем магистр занимался на самом деле.

Жуткие воспоминания о его кровавых экспериментах мгновенно предстали перед глазами.

— Возьми его себе. — Слова Хоук вырвали Фенриса из плена мыслей и образов.

— Ты его отдаешь? — удивленно спросил эльф. — А что, мне нравится, такая ирония судьбы. — Он усмехнулся и с легкостью перекинул оружие из одной ладони в другую.

Хоук осторожно забрала меч из рук эльфа и прислонила его к стене.

— Что с тобой происходит? — спросила она, прищурившись.

Фенрис тяжело вздохнул. Он знал, что Мариан заметит, даже если он попытается это скрыть. Он испытывал страх из-за того, что больше не чувствует жжения. В этом было трудно признаться даже самому себе, но он страдал без привычной для тела боли.

— Все из-за лириума? — Хоук нахмурила брови и взяла его за запястья.

За окном прогремел гром. Эльф подумал о том, что ливень снова зальет кровать, если он ее не передвинет. Давно пора залатать эти дыры в потолке…

— Фенрис! — Мариан заглянула ему в глаза. — Они болят? — Он помотал головой.

— Тогда, может быть, их стоит показать лекарю?

— Хоук. — строго сказал Фенрис и осторожно вывернул запястья из ее настойчивой хватки. — Ты знаешь хоть кого-нибудь, кто мог бы с уверенностью объяснить, почему лириум в моей коже перестал действовать так, как раньше?

— Нет, — Мариан потупила взор и ее плечи осунулись.

По крыше нетерпеливо забарабанили крупные капли. В последние дни осени промозглый ветер приносил с моря проливные дожди, – в такие моменты Хоук обожала сидеть возле камина с какой-нибудь интересной книгой.

— Вот и я так думаю. Не волнуйся, я пойму, если со мной действительно что-то не так.

— Ты каждый день тренируешься, чтобы пробудить лириум и ничего не выходит?

— Хотел бы я сообщить тебе что-нибудь новое. Но он словно испарился. Эти клейма по-прежнему на моем теле, и они молчат.

Фенрис не знал, как объяснить ей, что он почувствовал, когда оказался нос к носу с разбойником на пути в Киркволл. Осознание собственного бессилия?

Раньше он полагался на силу своего меча, но с появлением лириума, поневоле начал отдавать предпочтение и ему. Верзила, которого эльф припер к стенке, зажмурил глаза в ожидании неминуемой гибели. Фенрис собирался вырвать его сердце, в точности, как он делал сотни раз до этого. Но ничего не произошло. Клейма не засветились, жжение исчезло, – эльф долбанул рукой в грудь разбойника, и тот открыл глаза.