Астраханский край в годы революции и гражданской войны (1917–1919)

На бывшем хуторе купца Губина был организован Трехизбенский участок, куда на практику направили студентов. В течение года на работу заповедника было выделено 300 000 руб. – помогло центральное правительство. Были приобретены баркасы, открыты биологическая и метеорологическая станции, нанято 12 сотрудников. Чуть позже возникли Обжоровский и Дамчикский участки[1445].

Дело Иллиодора

В сентябре 1919 года астраханской медсестре Рахиль Вассерман попалась на глаза репродукция журнала «Искра» с изображением черносотенца иеромонаха Иллиодора. По ее словам, репродукцию ей передали оренбургские чекисты, когда она побывала в Орске в гостях у родственников[1446]. Этого нельзя исключать, поскольку Рахиль Яковлевна возглавляла санчасть астраханского особого отдела, работала на этой должности еще при Атарбекове и обрела много знакомств в спецслужбах[1447].

Вассерман была у истоков борьбы за советскую власть в Астрахани. Январь 1918 года она провела в осажденной белоказаками крепости, оказывая медицинскую помощь раненым красноармейцам. После победы Вассерман вступила в партию большевиков, участвовала в различных собраниях и теперь с изумлением обнаружила полное портретное сходство Иллиодора с Кировым. Следует заметить, что известный нам облик Кирова относится к более позднему времени. В годы революции Киров носил по тогдашней моде бородку.

Рахиль Вассерман взяла журнал и пошла с ним к знакомым ей руководителям. Она явно обладала даром убеждения. Вскоре секретарь Губисполкома Иван Иванов[1448] и начальник продотдела Михаил Непряхин пришли к выводу, что Киров не тот, за кого себя выдает. Они обратились за советом в ЧК. Чекисты согласились на организацию следствия и даже согласовали арест Кирова, чтобы тот не сбежал.

Михаил Непряхин, однако, решил перестраховаться. Вечером 6 октября с фотографией Иллиодора он пришел к Валериану Куйбышеву. «Спросил, похож ли Иллиодор на Кирова, – рассказывал через сутки Куйбышев, – я сказал, что в глазах есть сходство. Это заявление произвело на тов. Непряхина впечатление электрического тока. Он начал выкрикивать нечленораздельные звуки, и я стал его разубеждать, говоря, что знаю Кирова не особенно давно, но у нас есть много знакомых по сибирской жизни»[1449].

Уговоры Куйбышева подождать до утра, чтобы спокойно во всем разобраться, на Непряхина не произвели никакого впечатления. Он пошел за товарищами, чтобы рассказать им всю правду.

Поздней ночью 6 октября Иванов и Непряхин в сопровождении чекистов зашли на квартиру к военному комиссару Чугунову, разбудив его и пригласив принять участие в допросе монаха, притворившегося эмиссаром от Ленина. Затем вся компания направилась на квартиру к Кирову, подняла его с постели и начала допрос.

Взявший на себя руководство Иванов попросил удивленного Кирова написать несколько предложений. Затем Кирову завязали глаза, после чего, сняв повязку, предъявили фото Иллиадора.

Вся эта история была довольно вздорной. Киров, естественно, легко доказал свое алиби, и его оставили в покое, извинившись.

Но извинениями дело не ограничилось.

Киров собрал Реввоенсовет XI армии, членом которого он являлся. В его устах история стала обретать характер крупномасштабного заговора. «Чугунов и другие ночью, – говорилось в заявлении Реввоенсовета, составленном явно под влиянием Кирова, – дав приказ гарнизону быть в полной боевой готовности, подвергли обыску и временному аресту тов. Кирова… выступившие были намерены арестовать весь состав РВС»[1450].

Это была откровенная ложь. Никто, кроме Кирова, подозрений у астраханцев не вызывал. Но армейский РВС отправил телеграмму в Москву, причем в списке обвиняемых оказались люди, никакого отношения к ночному визиту не имевшие, и в первую очередь лидер профсоюзов Федор Трофимов.

24 октября астраханское дело рассматривалось на заседании Оргбюро ЦК РКП(б) в Москве. Председательствовал Лев Каменев. Председатель ВЧК Феликс Дзержинский приказал прислать в распоряжение ВЧК всех виновных «в недавнем нападении на РВС в Астрахани». Таким образом, стараниями Кирова его ночная беседа с астраханскими партийцами была разукрашена до «нападения на Реввоенсовет». Вполне естественно, что Дзержинский теперь настаивал на том, чтобы «пресечь возможность склок, подобных выступлений и демонстраций и самым суровым образом покарать виновных». Оргбюро, впрочем, Дзержинского не поддержало, ограничившись решением отозвать коменданта Астрахани Петра Чугунова в распоряжение Политуправления и поручив разбирательство Реввоентрибуналу.

19 ноября председатель Реввоентрибунала Борис Легран сообщил, что следствие закончено, в Астрахань им будет направлена специальная выездная комиссия и надо арестовать председателей губисполкома и горисполкома.