Астраханский край в годы революции и гражданской войны (1917–1919)

Ловцов вполне устраивал единоличный характер их работы, и заниматься организацией производства они не испытывали желания. В ряде случаев работники оставили управление в руках прежних хозяев. Так, фабзавком быв. фирмы Сигаловых возглавили сами братья Сигаловы, которым помогали их жены. Такой случай был не единичен.

Лидер профсоюза рыбных служащих Гяуцкий отмечал, что надо не изгонять старые кадры, а заставить их работать, поскольку сама новая власть организовать производство не может: «работа на промыслах производится грязно, рыба гниет, ее ест червяк, нужен рабочий контроль, но в комиссариате сидят люди, не сведущие в своей специальности»[622].

Резкое сокращение числа иногородних работников сформировало дефицит на рынке труда. Зарплата выросла до 30 руб. в день, что вдвое превышало оплату квалифицированных работников в городе.

Окончательно подорвал путину 8-часовой рабочий день, некритично введенный на сезонной работе: «промыслы оказались буквально завалены рыбой, благодаря чему целые массы ценной рыбы пришлось выкинуть в воду, вываливали до 10 000 воблы и целыми лодками выбрасывали крупную сельдь», – констатировали советские лидеры[623].

По случаю Пасхи, приходящейся на разгар путины, ловцы объявили праздничную пятидневку, приостановив работу вообще.

Возникли сложности и с заготовками, вызванные все тем же распадом производственной дисциплины. Лидер профсоюза бондарей Фролов рассказывал, что рабочие «смотрят на государство как на дойную корову», а переход от сдельной системе к твердым окладам привел к уменьшению выработки[624].

В апреле комиссар Крупнов единолично отменил решение 1-го краевого съезда Советов, разрешившего ловцам солить рыбу на дому без ограничений. Он заботился о качестве продукции. Крупнов решил, что такой посол возможен исключительно для личных нужд, а сбыт рыбы возможен только через артели и фирмы. Это решение было не очень популярно и подрывало частный вылов.

Вдобавок общий государственный кризис обострил проблему пиратства, особенно развитого на пустынных берегах восточного Каспия.

Положение в уездах

Трудности со снабжением, возникшие в период Первой мировой войны, после заключения Брестского мира никуда не исчезли. Более того, потеря хлебородной Украины и начало ползучей Гражданской войны вызвали перебои со всеми товарами, особенно серьезные в глубинке.

Углублялся хозяйственный упадок. Не выполнялись даже минимальные работы по поддержанию инфраструктуры. В Никольском утонул паром, на Ахтубе понтонный мост был вначале занесен песком, а впоследствии разбит паводком. Рассыпалась система управления. Апрельский съезд крестьянских Советов Енотаевского уезда постановил ликвидировать уездный продовольственный комитет и предложил выкручиваться каждой волости самостоятельно[625].

Неудивительно, что в отдельных селах Енотаевского уезда хлеба не было по семь месяцев, и цены на него взлетели до 50 руб. за пуд[626].

В Киргизской степи, например, с мая норма выдачи мануфактуры на человека сократилась до 2 1/2 вершка, а чая – до 50 граммов в месяц.

Даже в селах, имевших хороший достаток, население требовало, чтобы продовольствие ему покупала губернская власть, то есть город. Формально это облекалось в просьбы о кредитах на приобретение хлеба, но кредиты в ту эпоху не возвращались или отдавались уже многократно обесцененные инфляцией. Так, в марте запросила кредит в 75 000 руб. Зеленга и в 100 000 руб. – Соленое Займище[627].

Енотаевский и Черноярский уезды активно осуществляли товарооборот со Ставропольем, отправляя туда караваны с рыбой и получая взамен хлеб. Впрочем, хлеб часто отбирали отряды Красной армии и многочисленных губернских служб, что приводило к срыву торговли и неблагоприятно отражалось на селе.

Политически в сельской местности было спокойно. Население активно решало земельный вопрос, выясняя отношения между собой. В Енотаевском уезде крестьяне разделили между собой казачьи угодья, которые ранее им приходилось арендовать. На левом берегу Черноярского уезда пастбища захватывали киргизы. Вспыхивали массовые драки. Разногласия исчезали, когда заходил разговор об обобществлении скота. Эту идею левого эсера Митенева, работавшего комиссаром земледелия, не поддерживал никто[628].

Но селяне были не прочь отнять скот у вчерашних господ. В Подах волостной Совет, фактически взяв власть в свои руки, принимает решение изъять крупный рогатый скот у помещиков Панкулова и Хаджаша и разделить коров между населением. Такое же решение проводится в соседнем Ступино[629].

На севере губернии был отмечен сепаратизм. В Черноярском Совете поставили вопрос об отделении уезда от Астрахани и переподчинении Царицыну. Впрочем, «за» голосовали только 15 делегатов из 57.