Атай-гул

У Матвея неожиданно закружилась голова. Стены будки стали давить со всех сторон, это было невыносимо, ему нужно было, чтобы дверь открылась, нужно, во что бы то ни стало увидеть открытое пространство. Приступ клаустрофобии сменился беспричинным страхом, усиливавшимся с каждой секундой. На этом свете не было причин, которые могли заставить появится страх в его сердце, да и на том свете таких причин немного. Причина была потусторонней, если бы Матвей мог соображать в этот момент, он сделал бы такой вывод.

Он схватился за голову и упал на пол и сжался в позу эмбриона. Его трясло. Рядом колотило другого каторжника, изо рта у него шла пена. Все заключённые лежали вповалку. Приступ продолжался несколько секунд, для Матвея это была вечность. Когда разум вернулся, он попытался подняться, но не смог, тело не слушалось его. Все происходящее вокруг, стало безразлично, мир стал серым ненастоящим. Любой развитие событий совершенно не волновало его. Воля была полностью сломлена. Спустя час ему удалось подняться и сесть на скамейку. Машина завелась и сдвинулась с места, несколько заключённых лежали на полу, и вяло шевелились. Машина долго ехала, её изредка встряхивало на ухабах. Когда движение прекратилось, дверь неожиданно открылась, и в будку ударил яркий свет.

Бодрый голос снаружи скомандовал.

– Выйти из машины! В колонну по одному стройся!

Каторжане медленно спрыгивали из кузова и строились, некоторые из них падали, но не спеша вставали и шли в строй.

На улице возле большого двухэтажного барака их встречал взвод автоматчиков, десяток санитаров, в белых застиранных халатах и дурацких белых шапочках.

Капитан медицинской службы и женщина врач в штатском руководили происходящим.

Рядом стоял второй грузовик, из него санитары вытаскивали и укладывали заключённых. Это были живые трупы. Было видно, что тело у них в порядке, и нет ни каких повреждений, руки и ноги безвольно свисали с носилок. В опустошённых глазах отсутствовал только рассудок, некоторые из них обделались. Санитары воротили нос, но продолжали укладывать их на носилки.

Капитан подошёл к строю зеков, выбрал двух которые выглядели пободрее.

– Ты и ты, за мной марш.

Заключённые, слегка покачиваясь, пошли за ним

Капитан усадил их на деревянный стол, поставленный под раскидистым деревом у самого барака. Он достал молоток и гвоздь.

– Руку на стол положи, – сказал он одному заключённому.

Капитан наставил гвоздь на его ладонь, вручил зеку молоток и сказал ему:

– Забивай гвоздь.

Зек ударил раз, другой и пригвоздил собственную руку к столу.

Заключённому было больно, но это не имело значения. Боль блуждала где-то далеко, и болело может быть не у него.

– Стой.

Капитан забрал у зека молоток, вытащил из кармана пассатижи и выдернул гвоздь из руки. Он взял у стоящего рядом санитара вату, смоченную спиртом и приложил к ране.

За тем он зачерпнул с земли горсть дорожной пыли с катышками собачьего дерьма, высыпал на стол перед вторым заключённым.

– Ешь.

Зек взял рукой щепоть грязи сунул в рот и начал жевать.

– Выплюнь.

Женщина осматривала лежавшего на носилках, она ударяла молоточком по локтевым суставам и коленям, проверяла реакцию зрачка. Она сделал насколько, уколов иглой в разные чувствительные точки.

Закончив, велела санитарам унести обследованного.

Капитан отправил зеков обратно в строй, достал блокнот и стал делать пометки. Женщина присела рядом.

– Что у третьей группы Маша?

– Нервная система в норме, ЦНС тоже, мозг в норме, но не работает. Прогноз никакой, они уже не встанут. Если бы я была верующей, то сказала, что у них нет души.

Капитан усмехнулся, он служил с Машей с 43года, они прошли через самые тяжёлые бои. Он точно знал, что среди прошедших войну атеистов нет.

– У второй группы реакции в норме, но воля полностью сломлена из них можно лепить все что угодно. – Но в норму они придут. Я их приведу в порядок.

Он убрал блокнот в карман и скомандовал караульным.

– Вторую группу в карантинный медблок.

Маша закрыла руками лицо и тихо сказала:

– Во что мы с тобой вляпались Ваня.

– Да! Все это дерьмо. – Но за океаном по этой теме далеко ушли вперёд. Ты видела фильм, как там психотропные средства испытывали?

Маша кивнула

– Мы не имеем права отстать и оказаться беззащитными. Испытания, опасные для людей, должны проводиться в исключительных случаях, когда без этого не обойтись.

***

Матвей лежал на нарах, условия здесь были гораздо лучше, чем в лагере, приличное питание. А самое главное здесь не было изнурительной каторжной работы.

Каждое утро приходил военврач осматривал и разговаривал с каждым заключённым. У них брали анализы крови, проверяли какими-то приборами.

Краски жизни постепенно возвращались, появились простые желания –покурить, поесть.

До него постепенно дошло, что на них испытали новое оружие и что он мог оказаться в другой машине.

Он спросил как-то у врача – капитана:

– Что мы крысы или лягушки какие?

– Догадался? Приказ знаешь, что такое? Дак вот я исполняю приказы и не обсуждаю их.

– Что с нами дальше будет?

– А ничего не будет, вернётесь в лагерь свои сроки досиживать.