Атаманщина

Интересно, что с рассказом Сундуй-гуна в основном совпадает рассказ о пленении Унгерна, приведенный в книге Д.П. Першина «Барон Унгерн, Урга и Алтан-Булак». Очевидно, он опирался на монгольские источники, может быть, на того же Сундуй-гуна. Першин писал: «Утром, чуть свет, заговорщики, убежденные, что Унгерн ночью убит, спешно выстроили свой отряд, об этом оповещенный, чтобы идти на соединение с отрядом Резухина, где полковник Хоботов Резухина прикончил, о чем и дал немедленно знать своим соучастникам, как вдруг перед фронтом казаков нежданно-негаданно появляется верхом на своем коне Унгерн и повелительно командует: «Смирно!»

От неожиданности общая растерянность и молчание. Казаки, вышколенные железной дисциплиной, замирают на местах. «За мной!» – продолжает командовать Унгерн и скачет вперед. За ним послушно следуют казаки. Проскакав немного, барон опять командует: «Смирно!» Отряд останавливается в ожидании дальнейшей команды. Тут перед недвижно стоящим фронтом начинается нещадное избиение бароном офицеров отряда, которые под ударами его желтого «ташура» (камышовой рукояти монгольского кнута), облитые кровью, падают один за другим со своих седел. Барон неистовствует. Вот он подскакивает к капитану Макееву, замахивается на него «ташуром», но еще не успевает ему нанести удара, как Макеев делает несколько револьверных выстрелов в барона. Происходит момент замешательства. В отряде происходит движение: избитые и другие офицеры начинают оправляться и приходить в себя. Барон, хоть и остался невредимым, но видит, что им момент упущен, быстро поворачивает коня и ускакивает прочь от отряда.

На другой день, когда отряд начинает строиться в боевой походный порядок, перед отрядом вдруг появляется опять барон Унгерн. Ему даже удается выстроить во фронт часть казаков, но тут стоявшая на одном из флангов фронта пулеметная команда внезапно открывает по Унгерну огонь, и ему опять приходится спасаться вскачь от направленного на него огня… Он мчится к невдалеке стоящему соседнему отряду монгольского князя Бишерельту Сундуй-гуна, тот самый отряд, с которым он вышел из Урги и на поддержку которого он рассчитывал, не зная того, что этот князь Сундуй-гун уже связался с революционным Временным правительством Алтан-Булака и большевиками и обещал им предать барона.

Прискакав в ставку Сундуй-гуна, Унгерн требует, чтобы этот последний отправился вместе с ним в сопровождении отряда солдат на усмирение взбунтовавшихся в отряде его дивизии офицеров, ручаясь при этом за повиновение рядовых казаков отряда. Сундуй-гун, по-видимому, соглашается помочь барону и приказывает своим цирикам ехать вместе с ним в отряд барона, находившийся всего в нескольких верстах от его ставки, но вместе с этим Сундуй-гун предупреждает цириков, чтобы они были наготове и, по его зову, помогли бы ему справиться с бароном и связать его. И вот барон, эскортируемый князем Сундуй-гуном и цириками, едут в отряд дивизии на усмирение взбунтовавшихся офицеров. Впереди эскорта барон едет рядом с монгольским князем. Князь Сундуй просит у барона спичек, чтобы закурить папиросу, и когда барон полез в карман за спичками, в этот момент Сундуй-гун обхватывает барона сзади выше локтей поперек туловища и валится вместе с бароном на землю. Подскакавшие на зов Сундуй-гуна цирики схватывают барона и связывают его по рукам и ногам и в таком виде передают Щетинкину, находящемуся где-то неподалеку и, видимо, поджидавшему пленения барона. Под строгой охраной барон доставляется Щетинкиным в Алтан-Булак, где и передается большевистским властям.

Рассказывают очевидцы, что во время доставления барона в Алтан-Булак Щетинкин берег его «пуще глаза» и во время переправ через реки перетаскивал барона на своих плечах, причем с боков монголы поддерживали за туловище этого оригинального всадника. В Иркутске с бароном большевики носились как с «писаной торбой»: и повсюду на автомобиле его возили, и, точно хвастаясь, показывали ему ряд присутственных мест, где их бюрократическая машина шла полным ходом. Барон на все с любопытством смотрел и часто, выходя из учреждений, резко и громко замечал: «Чесноком сильно пахнет, зачем у вас столько жидов?»…

Много неправдоподобного рассказывали про него во время суда, но все говорили, что он во время суда и следствия держал себя с большим достоинством и все время подчеркивал свое отрицательное отношение к большевизму и большевикам, в особенности к большевикам-евреям.

Так закончил свою эпопею барон Унгерн – фигура во всяком случае незаурядная, от которой веяло каким-то средневековьем. Он, как рыцарь, стойко и бесстрашно стремился к преследуемой им цели.