Атаманщина

Монголо-бурятский полк постепенно пополнялся людьми. К 9 января 1918 года в нем числились уже 51 офицер (почти все – русские), 3 чиновника, 300 баргутов, 80 монголов и 125 казаков, солдат и гражданских русских добровольцев. Кроме того, имелось некоторое число китайцев и военнопленных, находившихся на нестроевых должностях. В середине января в Харбин прибыл эшелон с сербской бригадой, сформированной из бывших военнопленных и военнослужащих сербской армии. Из ее состава более 300 человек во главе с подполковником Драговичем присоединились к Семенову. Удалось раздобыть два орудия, а также винтовки и боеприпасы у управляющего КВЖД генерал-лейтенанта Дмитрия Леонидовича Хорвата, летом 1918 года объявившего себя «временным Верховным правителем России», но позднее признавшего власть адмирала Александра Васильевича Колчака. Семенов также стал формировать пехотный полк, названный Семеновским, а все части под своим командованием стал называть Особым маньчжурскими отрядом. Но вскоре в Забайкалье появились эшелоны пробольшевистски настроенных солдат, возвращавшихся с развалившегося германского фронта. Эти люди были из местных и издавна враждовали с казаками и инородцами из-за земли. Разоружить их было совсем не просто. Большевики также начали вооружать рабочих Забайкалья и формировать там Красную гвардию. 11 января 1918 года Семенов поручил Унгерну с отрядом в 25 человек сделать налет на забайкальскую станцию Оловянная, чтобы разоружить тамошних красногвардейцев. Унгерн благополучно справился с задачей, изъяв 175 винтовок и 4 ящика патронов, и вернулся в Маньчжурию. Но с фронта шли и шли новые эшелоны. Оловянная опять была занята сильным отрядом большевиков с тремя орудиями. Тут на помощь Семенову пришел антибольшевистски настроенный 1-й Читинский казачий полк, занявший Читу и разоруживший красногвардейские отряды. Однако другая часть казаков, в частности, из состава 1-го Аргунского и 2-го Читинского полков, напротив, приняла сторону большевиков. Подошли новые эшелоны, и к концу февраля семеновский отряд вынужден был оставить Даурию и другие станции и отступить в Маньчжурию, удержав лишь небольшой плацдарм на российской стороне границы, в районе реки Онон. В апреле 1918 года ОМО насчитывал 5–6 тыс. человек и состоял из пяти полков. Монголо-бурятский полк был сформирован в основном из забайкальских казаков и офицеров-добровольцев, а также небольшого числа бурят. Два других конных полка состояли из монголов-харачинов. Были и два пехотных полка – 1-й Семеновский и 2-й Маньчжурский. В пехотных частях преобладали китайцы.

Семенов особо отмечает, что китайцы его отряда порой выказывали хорошие боевые качества. Так, при атаке станции Борзя один китайский батальон, следуя за выдвинутой вперед батареей из двух французских пушек, открывших огонь с расстояния не более 1000 шагов от противника, воодушевленный успешной артподготовкой, выбил со станции превосходящие силы неприятеля и захватил богатые трофеи. По поводу же монгольских частей Григорий Михайлович заметил: «Что касается монгол, то боевые качества их имеют своеобразные свойства. Порыв их должен быть всегда использован немедленно, пассивность приводит к дезорганизации и к параличу на долгое время их боевого воодушевления». С этим позднее пришлось столкнуться Унгерну во время похода в Монголию, когда после изгнания из страны китайских войск в боевых действиях, перед походом на север, возникла долгая пауза, которая, среди прочего, негативно сказалась на боеспособности монгольских частей.

Обратил внимание Семенов и на напряженные, мягко говоря, отношения между китайцами и монголами. По этому поводу он писал в мемуарах: «В период развертывания Монголо-бурятского полка и дальнейшего формирования частей отряда я до конца придерживался принципа национализации частей своей армии и всегда находил и нахожу теперь, что это наиболее правильное решение, принимая во внимание разноплеменность состава бойцов, их различное воспитание и понимание дисциплины, вытекающие из того обстоятельства, что они принадлежали к разным народам и даже государствам. Я считал, что к такой разноплеменной армии совершенно невозможно подходить с общей меркой психологической и политической оценки частей, ее составляющих, и последующие события доказали полную мою правоту. В обстановке гражданской войны однородные по племенному составу воинские части имели более крепкую воинскую спайку; крупные же войсковые соединения из частей разных национальностей давали гарантию безопасности от политического развала одновременно всех вооруженных сил.

Такая организация давала возможность использовать национальный антагонизм, существовавший издавна между монголами и китайцами; также соревнование между казаками-добровольцами, с одной стороны, и кадетами и гимназистами, с другой; в то же время соревнование между русскими и татарами и пр. … В ОМО же, в состав которого входили добровольцы не менее десяти национальностей, роль начальника усложнялась отсутствием единого языка.