Атаманщина

Еще раз настаиваю и усердно прошу Вас возможно быстрее войти в связь с монархистами. Тогда, даже при исполнении хотя бы половины высказанных мною Вам соображений, и принимая во внимание денежное состояние Китая, должно твердо рассчитывать на успех. Дело большое. Временные неудачи всегда возможны, поэтому, когда Вы соберете у себя достаточное количество войск, я мог бы в случае неудачи, отступить с остатками халхасцев (монголов Внешней Монголии. – Б. С.) к Вам, где оправился бы и, соединившись с Вами, стал продолжать начатое святое дело под Вашим руководством».

Однако Югоцзур-хутухта соединяться с Унгерном не торопился, очевидно, не веря в успех. Он ответил барону благожелательно-дипломатично, но никаких обязательств на себя не взял: «Посланное Вами, милостивейшим и ученым генералом, письмо получил.

Ныне Вами занята Урга, религия восстановлена и расширена, и водворено спокойствие монгольского народа. Узнав о такой великой заслуге и славе, я весьма обрадовался… Ваша слава возвысилась, подобно священной горе Сумбур-ула, и сделанное Вами доброе дело будет светить, подобно солнечному лучу, по всему миру.

По слухам, в данное время во Внутренней Монголии находятся китайские солдаты, почему в этот раз не представляется возможным снестись по известному делу. Если же получится известие об отсутствии там солдат, то я постараюсь, согласно указаний, снестись. Если же прибудет представитель для обсуждения больших государственных дел, то я не замедлю отправить его к Вам. Я, хутухта, молюсь только о ниспослании благополучия Богдо-хану, преследуя цель помочь религии и народу, постоянно молюсь Трем Сокровищам и стараюсь исполнять установленные требы. Однако считаю нужным засвидетельствовать, что я обладаю слабыми способностями и образованием».

Письмо такого же содержания, как и Югоцзур-хутухте, Унгерн направил одному из князей Внутренней Монголии Ару-Харчийн-вану: «Имея в виду изгнание китайских революционеров из Тибета и Урги, восстановление в своих законных ханских правах Богодо и принимая во внимание, что большинство цзяньцзюней Северного Китая и Маньчжурии – монархисты, а также что западные магометане не отстанут в деле восстановления законного наследника в Серединном государстве, нельзя упустить время и следует действовать быстро и решительно.

Нельзя также упустить из вида тяжелое денежное положение Китая, которое не даст ему возможности снарядить и послать большое количество войск. Необходимо, тем не менее, всегда помнить, что совершенное отделение от Китая монгол есть пустая мечта, которая в таком важном деле, как восстановление законного императора, недопустима. Народы Азии издавна составляли Серединное государство, и по обычаю и по всему народы ее ближе всех подходят друг другу. Если бы и являлись опасения, что восстановленные императоры будут держать сторону Китая, как это иногда было в старые времена, то этому всегда есть противовес – союз Тибета, Синьцзяна, Халхи, Внутренней Монголии, Барги, Маньчжурии и Шаньдуна.

То громадное значение, какое имеет восстание во Внутренней Монголии, конечно, ясно Вашему Превосходительству, но не только восстание, но даже пущенный о нем слух может остановить присылку революционных войск в Халху».

Ответа барон, на этот раз, как кажется, вообще не получил.

27 апреля 1921 года Унгерн писал монгольскому князю из Внутренней Монголии Цэндэ-гуну, служившему генералом в китайской армии: «Ярче всех стоит вопрос о красной опасности.