Atem. Том 1

К началу марта работа над нашим десятым студийным альбомом была официально завершена. Мы долго ломали голову над его названием, а потом, как-то засидевшись в студии допоздна, идея сама выскочила из полумрака комнаты. «Монстр!» — предложил Рене, и я подумал, что это слово как нельзя лучше описывало всё то, что скрывалось за строками и мелодиями всех наших песен. Следующим этапом был выбор обложки. Но это оказалось ещё сложнее, чем мы думали. С ним мы протянули до конца месяца. А потом всё произошло в одночасье. Было солнечное воскресенье, двадцать третье марта. Пасха. Брат с женой, племянником и мамой приехали в гости. За ними следом — отец. Чуть позже на пороге появился Ксавьер с корзинкой яиц. К полудню в кухне для всех гостей не хватало места. И мы спустили с чердака обеденный стол, поставив его на заднем дворе на уже зеленеющей лужайке. Лео и Хаген подоспели точно к праздничному обеду. Отец, Ксавьер и Тони жарили барбекю. Мама и Моника расставляли по столу фрукты и овощи, что я пол-утра нарезал и шинковал. Маркус, пытаясь поймать соседского кота, носился вокруг деревьев с жуткими воплями. Том и Рене выносили гитары, комбики и усилители из студии на нашу заранее возведённую импровизированную сцену. Я распевался, Лео отстраивал барабаны, Хаген — свою гитару. А песню спустя, услышав музыку, к нам присоединились Эберты. Первое живое исполнение нашего альбома можно было считать «успешно состоявшимся».

— Слушай, мне понравилось! — первым вскрикнул Йенс.

— Да, не дурно! — рассмеялся брат.

— Если вы не определитесь с обложкой, я выберу на своё усмотрение. — Подошёл Ксавьер с тарелкой сосисок. — Держи, — протянул он Лео. — Вы с Хагеном что думаете? Я говорю, раз назвали «Монстром», так давайте что-то такое в духе Данте и нарисуем: круги ада и…

— Я предлагал какую-нибудь девицу с ножом и в крови. Но он, — толкнул он меня в плечо, — назвал это «безвкусным и пошлым». Пф!

— Оставь девиц в покое! — засмеялся Том. — Я тоже считаю это заурядным.

— Рене? — обратился к тому, хрустящему яблоком, Ксавьер.

— Можете нарисовать на моей лысине злые глазки, а к ушам приклеить клешни краба — вот вам и монстр!

— Это не монстр, а опухшее яйцо! — Том и Лео залились смехом. — С подобными идеями к нему. — Принялись они трепать Хагена за макушку.

— Ты видишь, с кем мне приходится работать? — засмеялся и я.

— Штэф, в ближайшие дни нужно всё утвердить. Месяц тянете. — Я лишь развёл руками.

— Йенс?

— А? — оторвался он от стакана с соком.

— Выручай, — похлопал его по плечу Рене.

— Милая! — позвал он Кристину, беседующую с Моникой и мамой. — Чтобы ты нарисовала на обложке альбома под названием «Монстр»?

— Что-то, что никто не ожидает увидеть! — прокричала она в ответ. И мы перевели взгляды на сражающихся на палках отца и Маркуса, озвучивающего каждый удар своим детским злобным писком.

На следующий день родители и семейство брата разъехались по домам. И уже во вторник утром в студии Мюнхена состоялась фотосессия Маркуса. Маленький ребёнок со взглядом серийного убийцы на обложке действительно смотрелся жутковато. С этого момента, альбом был готов на все сто процентов, и лейбл занялся промоушеном. Мы стали выступать на различных радиостанциях, курсируя между городами страны, давать интервью печатным и интернет журналам. Последовала череда фотосессий. Через пару недель должно было состояться выступление вместе с симфоническим оркестром Брауншвейга. В событии подобного масштаба мы принимаем участие впервые.

Параллельно с работой группы, я, Ксавьер и присоединившийся к нам Том, решили записать пару каверов для нашего с Майером сайд-проекта. В перспективе — снять клип и отыграть несколько шоу. Дел хватало на то, чтобы я не забивал голову разной чепухой. Я постоянно проводил время в разъездах: съёмки, интервью, студия дома, студия в Бохуме, студия в Берлине. Болезненно завершившиеся отношения, наконец, спустя почти полгода, закончились и для меня. Однако сейчас даже невинное общение с женщинами вызывало во мне вспышки ярости и гнева. Я ненавидел весь их сучий пол. Ей-богу, если бы не секс, нам и общаться было бы не о чем.