Atem. Том 1

Девяностая минута. Дополнительное время. Обе команды смертельно устали и играют на последнем издыхании. Мои лёгкие, ощущая их боль, тоже горят. Раздаётся финальный свисток. Пять — три. Хозяева одерживают победу. Но, несмотря на потерянные очки, матч был поистине зрелищным. Ни я, ни Ксавьер не пожалели, что пришли сюда сегодня. Переполненные бешеными футбольными эмоциями, мы ощущали необходимость в продолжение «шоу». Поэтому сразу же после игры мы решили заскочить переодеться и отправиться на одну из близлежащих спортивных площадок.

61

После ослепительного прожекторного света на Рурштадионе, ночь за его стенами особенно ярко подчёркивала временной контраст. Будто вынырнули в совершенно иной мир. А ведь всего лишь начало восьмого. До квартиры добрались только через час. На дорогах творилось какое-то автомобильное безумие. Не мудрено: двадцать тысяч зрителей покидают стадион разом.

— Штэф, телефон! — бросил мне Ксавьер мою же трубку, пока я зашнуровывал бутсы.

На дисплее светилось: «Новое сообщение. Эли». Глупо улыбнувшись, я отчего-то решил, что и она смотрела матч и наверняка там написано что-то ироничное о «дырявой защите» «Вольфсбурга». Сообщение оказалось пустым, тем самым поставив меня в тупик. И я задумался, как поступить: написать, перезвонить или вовсе ничего не предпринимать.

— Жду тебя в машине, — протараторил Ксавьер, заметив меня зависшего над трубкой.

— Угу, — промычал я в ответ, всё же нажимая на кнопку вызова.

Длинный гудок. Ещё гудок. Раздаётся тихий отголосок кашля, а потом я слышу до боли знакомое и такое добродушное «привет».

— Как дела? — спрашивает она, и из меня вырывается целый поток речей, описывающий сегодняшнюю игру. Не понимаю, зачем я всё это ей говорю, но мне нравится, слышать её смех, когда я ругаю Факундо Кирога. Уверен, она не имеет ни малейшего представления, кто это такой, не говоря уже о том, на какой позиции он играет.

— Ты знаешь такого игрока? — настороженно интересуюсь, на что Эли искренне отвечает «нет» и заливается звонким смехом. — Твоё сообщение… кажется, по пути ко мне оно растеряло все слова, там было что-то важное? — в трубке повисает молчание.

— Я… эм-м… — и снова тишина.

— Эм? «Эм», конечно же, объясняет многое. Эдакое универсальное словечко, — неуклюже шучу я.

— Просто не придумала что написать, — виновато звучит её голос.

— А что хотела?

— Узнать, пойдёшь ли ты завтра на лекцию, — после недолгой паузы всё же говорит она, как бы между прочим, словно я был её одногруппником-оболтусом.

— Только в том случае, если ты лично встретишь меня утром на вокзале, — сыронизировал я. — Это всё что ты хотела?

— Штэф, — её тяжелый выдох в трубке, вырывается горячим дыханием на моём ухе.

— Ты ещё здесь? — после секунд молчания, спрашиваю я.

— Да, я… я… — слышу её прерывистое дыхание. — Просто соскучилась по твоему голосу. — И я как пёс, которому бросили крошечную кость, расплываюсь в идиотской улыбке.

========== Глава 3-IV. Иллюзорное ==========

Комментарий к Глава 3-IV. Иллюзорное

62

Раненый час выстреливает прерывистым полифоническим сигналом будильника. Заспанное тело, управляемое полупроснувшимся разумом, лениво поднимается с постели. Четыре утра. Не включая света, натягиваю джинсы и, громко шаркая ими же по паркету, бреду в ванную. А дальше, будто опять в какой-то полудрёме: не замечаю, как за сборами уже застёгиваю молнию куртки, проверяю в наличии ли документы, покидаю квартиру и, вышагивая по укрытой тёмной осенней ночью Массенбергштрассе, поворачиваю на Курт-Шумахер-Платц, где над стеклянным светящимся козырьком вокзала приветственно горит «Hauptbahnhof». Проходят ещё минуты, и вот уже с кофе в руке, заняв своё место у окна, я жду отправления поезда.

Пять ноль четыре, вагон сотрясает от слабого толчка, и лента платформы медленно оживает, — мы тронулись. Пассажиров немного, и соседнее от меня кресло так и остаётся пустовать. Я устраиваюсь удобней, достаю из кармана плеер и отрезаю себя от внешнего мира музыкой. А потом и вовсе засыпаю.

Семь шестнадцать. Поезд, проскрежетав колёсами, останавливается под широким сводом родного вокзала, и я вслед за потоком направляюсь внутрь здания.

63

Словно танцовщица на балу, вальсирующая под музыку Шуберта, я кружился по залу в поисках хоть какой-нибудь точки, где можно было бы купить приличный кофе, и всё раздумывал над оброненными вчера словами Майера. «Чтобы ты обрёл счастье, тебе обязательно нужно добавить в свою жизнь приличную горстку соли», — уверенно заявил он после того, как я сообщил о своих планах на это утро.

Причуда Ксавьера — смотреть на жизнь, как на яркое экзотическое блюдо, щедро приправленное всеми специями разом. Его же собственная жизнь напоминала мне пряную мексиканскую фахиту, где превалировала основная «специя счастья» — острый перец чили. А горечь соли можно компенсировать какими угодно разочарованиями, вот только не сердечными, полагал он. Шеф-повар моей же судьбы, вероятно, предпочитал иную кухню. И, пока я наслаждался его кулинарными изысками, мне не хотелось ничего менять.