Athanasy: История болезни

Внезапно она коснулась моей щеки губами – так неожиданно, что я почти вскрикнул. После чего отпустила мою руку и выбежала на улицу, прикрыв дверь за собой.

– Почему нельзя просто связаться по почте?.. – обескураженно прошептал я, потирая щёку. Вопрос повис в воздухе – слушать его было уже некому.

Конечно же, на улице никого не оказалось. Нет даже случайных прохожих. Ярко освещённая улица пуста, куда ни кинь взгляд – только бетонные кубы и цилиндры зданий, неподвижно громоздящиеся друг на друга в звенящей тишине. Как обычно, Полианна словно растворилась в воздухе.

Одно из двух: или она умеет летать, или очень быстро бегает.

Я зажмурился до радужных кругов перед глазами, снова с усилием растёр лицо ладонями и пошагал домой.

Глава 7 Счётная Машина

Ноги подламывались на каждом шагу.

Наконец-то я взял пропуск в министерский спортзал. Вчерашний день показался идеальным для того, чтобы наконец-то получить порцию благословенного Триединства гормонов путём нормальных людей – через физические нагрузки. Беговая дорожка выглядела самым подходящим тренажёром для новичка. Кажется, это было ошибкой.

Но я хожу на этих же самых ногах всю свою жизнь! Кто мог подумать, что бегать настолько сложнее? Вот они, ошибки экстраполяции без достаточного массива данных.

Прохожие на улицах перестали казаться безликими тенями – это люди, такие же, как и я. Угрюмые, недовольные, спокойные и равнодушные. Теперь я знаю, что кроется за этими лицами: кто-то опаздывает на работу, потому что не нашёл в себе сил встать вовремя; кто-то беспокоится, что исчерпает абонемент на питание в этом месяце; у кого-то в голове крутятся полузабытые сны.

Им плевать на меня, ведь у меня такое же лицо: вчера угрюмое, сегодня недовольное, завтра равнодушное. И от этого сердце наполняется спокойствием.

Теперь я один из них. Пусть и не сразу, но я нашёл своё место в Городе: у меня есть работа, друзь… знакомые и коллеги, есть своё предназначение. Меня даже один раз поцеловали в щёку. Это мелочь, но всё должно с чего-то начинаться.

Хотелось шагать по плиткам тротуара уверенно и гордо. Но слишком уж болели ноги.

Даже сумрачные коридоры подвального этажа в этот раз показались уютными. Сколько раз я уже здесь проходил? Смешно даже думать, что когда-то простая прогулка по этому холлу в сопровождении младшего сержанта Драйдена напугала меня до полусмерти. Пожалуй, это я могу сейчас устроить ему экскурсию, ведь я знаю каждый уголок и поворот. Теперь ничто не способно меня удивить, или напугать, или…

В кресле моего кабинета сидел Гален Сулайман.

Испуганный вздох удалось переделать в сдавленный смешок:

– Тебя понизили в должности?

– Нет. Тебя повысили, – Гален и бровью не повёл на мою смелую шутку, отчего душу наполнило смутное разочарование, которое тут же смешалось с радостным удивлением.

– Что? Но почему?

– Очень рад, что первый вопрос, который пришёл тебе в голову, – это «почему».

Гален крутанулся на стуле к терминалу; ножки издали душераздирающий скрежет. Похоже, пока меня не было, он успел смириться с отсутствием колёс и теперь в своей характерной манере просто игнорировал неудобный факт, навязывая креслу свою волю.

– Я не люблю глупых людей, – заявил он. – Знаешь, как глупые люди представляют себе умных?

– Это очередной вопрос, над которым я должен подумать и сам прийти к какому-то поучительному выводу?

– Нет. Но я рад, что ты вдруг обрёл некоторую дерзость. Ты порадовал меня уже два раза за одно утро. Ещё один раз, и ты получишь купон на бесплатное печенье.

– Дерзость?.. Прости… Я просто…

– Всё, печенье отменяется.

Гален хлопнул себя по коленям, словно собрался пуститься в пляс:

– Так вот! Глупые люди. Они представляют себе, как в голове умных людей крутятся схемы, невероятные конструкции, длинные цепочки рассуждений и сложные слова, какие-то четырёхмерные абстракции, основанные на мельчайших подробностях, которые обычным людям не видны или не запомнились.

– Угу.

– У тебя в голове крутятся невероятные конструкции из четырёхмерных абстракций, верно?

– Н-нет. Зачем они мне?

– Но как же ты тогда работаешь?

– Я просто сажусь в кресло и думаю.

«В единственное кресло в этом кабинете, кстати», – подумал я, переминаясь с ноги на ногу. Болящие икры подёргивались, словно тоже обрели некоторую дерзость и решили жить отдельно от хозяина.

– Ду-умаешь… – протянул Гален. – Есть такая поговорка. Человек становится мастером в том, что он делает.

– Тогда все в Столпе должны быть настоящими специалистами…

– Очень смело с твоей стороны предполагать, что хоть кто-то в этом здании что-то делает.

– Ха-ха. Ха… Это ведь шутка, верно?

– Мыслить энергетически невыгодно. Мозг требует на свою деятельность энергетические гранты, а тело очень не любит эти гранты выписывать. В отличие от Министерства, у тела очень жёсткий бюджет и ещё более жёсткий аудит.

– И как это связано со мной?