Атиров меч. Книга первая. Сказ о Дайири

Дор, скрипя от натуги, еле оторвав от стола хмельное массивное тело, взгромоздил Оша на плечо и потащился следом за прислужкой. Благо великан еще как-то мог передвигать ногами. Только часто задевал гостей, сбивая с ног гуляющих воинов Империи и сметая со столов пустые кружки. Охотнику оставалось лишь виновато улыбаться и кивать. Отчего и не возникло ссор, пока девчонка вела охотника с его поклажей все в тот же проход за прилавком. Следующие коморки были чуть больше первой. Только не все свободные – не первый сморенный хмелем, да и танцовщиц поубавилось в зале бардака.

Пятая по счету была не занята никем и в ней одной из всех стояло три кровати. По правде сказать, больше похожими на грубо сработанные топчаны. Как и все в бардаке – лишь бы было похоже.

– Да нам бы и двух хватило,– обернувшись, обратился Дор к девчухе.

Ответа не последовало. «Что она, совсем не говорит?..»

– Я там вещи оставил… мне бы… – протягивая второй слиток серебра девчонке, проговорил Дор.

Прислужка, замотав головой, быстро юркнула за дверь. «Ладно, сам схожу…» Дор сбросил наконец притихшего верзилу на одну из полатей и было собрался вернуться в зал, но в приоткрывшуюся дверь протянулась знакомая худенькая ручка девчонки, поставив рюкзак у входа. «Ну, и на том спасибо…» Ухнувшись уставшим телом на соседний топчан, охотник закрыл глаза в надежде провалиться в сон.

Да только тут разве уснешь? И не в спящем рядом Оше дело. На удивление верзила спал крепко и тихо. Мысли одна за другой возникали в голове охотника, перемешиваясь с обрывками памяти, рисуя образы происходящего один другого страшней. Разоренное селение, ладно что не сожгли, те, кто явились и забрали с собой его Гая Итру. Что теперь с ней там? Всю дорогу старался не надумывать лишнего. А теперь, когда окончательно узнал путь к своей цели, разве уснешь? Есть ли надежда? Должна быть – узналось все быстрей того, на что Дор рассчитывал. «Ворочайся с боку на бок, встречай рассвет… жди, когда Ош проспится…»

Рассвет не заставил себя ждать. Да только охотнику не верилось, что ночь была на самом деле. Открыв глаза, Дор заметил, что койка, где спал Ош, уже пуста, а под его ногами у кровати, прямо на полу спит та самая прислужка.

– Эй, а этот где? – тихо спросил Дор, легко тронув за плечо спящую.

Девчуха, еле разомкнув глаза ото сна, встала и проводила Дор Ийсу в зал.

Ош сидел за тем же столом, только уже с миской похлебки перед собой. Мелькнув взглядом на появившегося в зале бардака охотника, верзила, нахмурившись, еще больше навис над столом, ссутулившись.

– Мне принесут что-нибудь выпить?

С этими словами Ош запустил свободный табурет в верстак с бочками. Дор подошел к верстаку и, подобрав табурет, уселся на него за столом напротив громилы.

– Собрался куда-то идти? – спросил Ош, оглядев охотника.

Дор сидел перекинув рюкзак через плечо и подпоясавшись.

– Да. Как называется твое родное поселение?

– О, мы и об этом вчера поговорили? – верзила, нахмурившись, добавил – Копкой. Тебе зачем?

– Затем, что мне нужно быть в Копкой.

– Отличная новость,– видно, что хмель испортил великану и самочувствие, и настроение. – Ну, доброго пути.

– Ты идешь со мной.

– И в кого ты такой отчаянный?.. С чего бы?

– Гая Итра – мать моей дочери. Рёвен, о котором ты говорил вчера, пленил ее и разорил мое селение. Я лично убью его. И ты мне в этом поможешь.

Ош изучающе смотрел на Дор Ийсу. Молчание было долгим. Потом Ош отвернул взгляд на окно и, прищурив глаза, постучал не глядя ложкой по миске с похлебкой и глубоко вздохнув, хрипло сказал:

– Путь до Копкой займет семь дней.

– Бежать будем с рассвета до сумерек, – ответил Дор, как о решенном.

Ош повернулся и, посмотрев на лицо собеседника, растянул правый край губ в хищной ухмылке в ответ.

Второй вечер к ряду в долине рудников проводил Мидра. Он ждал вестей. Еще прошлым утром старец поднялся в расселину у холмов, откуда, как на ладони была видна и долина, и мерные вереницы обозов с рудой, рабы волокущие цепи и телеги, и Идолим. Великий город, как огромный зверь, жрал всех, кто стоял перед его входом, как перед разверстой пастью, с прямой спиной и сплевывал уже обглоданных и согбенных, в рудники и лачуги под своими стенами. Непрерывное кишение жизни, которое под вечер отдавалось лишь буйными криками, плачем и стенаниями, хмельными драками и всем тем, что там за стеной называлось ходом жизни.