Атиров меч. Книга первая. Сказ о Дайири

Мидра смотрел на небо. Еще сумерки и рано разводить огонь. Ночи становились теплее и уютнее. Именно в такие ночи разум предает неге то, что называют воспоминаниями. Время превращает память в отрезок пространства, наполненный мирами, в которых всё становится разным, всё и все, даже тот, кому принадлежат эти созданные миры. И эти миры живут той жизнью, которой их наполняют оставленные в них эмоции. И цвет этих эмоций отделяет один мир от другого. Кому как не ему, живущему вне времени ведуну, этого не знать. Стоит лишь закрыть глаза – и вот она гладь речной воды, несущая его ладью, наполненную верными ему воинами, и воинский азарт, рождаемый где-то в груди, как яростный крик, когда видишь лихого и бесстрашного противника перед собой. Сделай два шага и видишь ночь за пологом землянки и легкое шуршание шкур за спиной. И так это странно, что все и сладкая истома, и вкус своей и чужой крови в ноздрях при сражении, становится одинаково отрывистым и из всего пройденного остается лишь ощущения пережитого. Опыт увиденного, отрывками наполнявший прошедшее время. Отдельный мир, видимый в памяти, живущий уже вне времени. Какому из этих миров отдать эту ночь?

Вот бледное свечение ночи за пологом входа. И шуршание шкур. И как он, тогда еще молодой пилигрим, не отрекшийся от прежнего имени, повернулся на этот шорох – как чувствует себя она, та, что спала на кровати? И как он, сидя рядом с ней, опустил свою ладонь на ее щеку, погладив большим пальцем ей по брови. Она, высунув руку из-под шкур, положила на его грудь свою жаркую мягкую ладонь. Её, еще не успевший окрепнуть голос, спросит в тишине: «Выха, ты здесь? Мне холодно и жарко …все сразу.» И его слегка срывающийся от волнения голос ответит: «Я здесь, Мичана.» Он, опустится на локоть, припадет губами к ее лбу, ее рука обвивает его шею, жар поцелуя сливает пространство вокруг них в единый пожар…

Шорох у подножия холмов стряхнул пелену воспоминаний с глаз Мидры и пристальный, испытующий взгляд наполнился холодными зелеными искрами. Ведун знал, что к нему идет Арид.

6

Разложенный по ту сторону северной границы Империи Объединенных Земель походный шатер, мог вместить небольшое войско. И не зря – сегодня ему не быть пустым, принимая под свой полог двух правителей со своей свитой.

– Император, ответь, зачем ты поставил свою армию к моим южным границам?

– Как мне обращаться к тебе, Багир? – Император Воймаз вяло и, казалось, нехотя шел на беседу с наместником Северного трона.

Его фигура, всегда возвышавшаяся над своими сопровождавшими, всеми жестами говорила о высокомерном желании насмехаться. Прозрачные, с темно-серыми ободками глаза, все время с прищуром полуприкрытых век без интереса и не задерживаясь скользили взглядом по людям, убранству и говорившим с ним. Руки, сложенные в замок за спиной, прятались под богато расшитым плащом.

– Какой титул ты носишь, после безвременной кончины царя Аливира Золоторукого? Прими мои соболезнования, кстати, связанные с этой печальной утратой.

Воймаз держался раскованно, стоя напротив постамента со скамьей, на которой восседал приемный сын царя Аливира Золоторукого Багир Йорн Мёдри Зоркий.

– Наместник трона Бейтан Тьёра, наследник Виевара земли, горы Агли, – спокойный и одновременно жесткий голос Багира заставлял всех, затаив дыхание, слушать, когда он говорил.

Всех, кроме выскочки, который стоял перед ним. Воимаз слушал в пол уха, выпятив нижнюю губу, изображая всей мимикой отсутствие интереса к ответу говорившего. Стоял и носком сапога теребил угол дорогого тканного ковра – изделие знаменитых идолимских мастеровых прошлых лет. Ковер постелили к приему Императора. Воймаз огляделся и, заметив небольшую лавку с пристроенной к ней мягкой спинкой, подтащил проворно на середину зала, так, что даже обе расторопные свиты пальцем пошевелить не успели. Развалился на ней вольготно, положив меч к себе на колени.

– Да, громко… куда уж мне до вашего сорокосложного титула? Хотя, постой! Лучший воин сражения в Ладре, Император Объединенных, причем им же и объединенных земель, Держатель длани златоокой Ачадслы и её же любовник. Так что, думаю, можно разговаривать на равных. Видишь ли, на моей… – остановив свой ответ, давая всем понять, что выделяет интонация голоса, Император, наконец, пристально посмотрел на Багира и продолжил, – …земле, а точнее её северной границе, есть рудник. Все, кто копают, копают вглубь. Ну, бишь в твою сторону, Багир меткий…

– … Йорн Мёдри, повелитель, – шепнул кто-то из свиты, позади Воймаза.

– А?.. Ну, да, Багир Мёдри, – ничуть не смутившись повторил Воймаз. Помолчал и продолжил. – О чем это я?.. Ну, так вот, рудокопы продолжат приносить мне золото из недр граничных гор. И войско моё, – Воймаз сделал жест указательным пальцем в сторону входа в шатер,– стоит здесь, чтоб тебе не вздумалось трогать моих рабов.

– Не высоко же ты ценишь своих рабов. Пусть копают, – без тени интонации в голосе ответил Багир.

Легкий ропот по сторонам обеих рук Багира раздался от его приближенных воинов. Багир слегка приподнял руку и ропот стих: