Атиров меч. Книга первая. Сказ о Дайири

Вохан, отчаявшись, упал на колени перед решеткой, обреченно уронив голову на грудь и заслонив уши руками, пытаясь не слышать безумный хохот ненавистного правителя.

– Пустота пропустит к Тьме того, у кого есть ключ к этой тюрьме. Я расскажу тебе, старик! Все расскажу! Эту историю передавали из уст в уста в моем роду. Я, Воймаз, сын предков дома Лиса Одноногого. Я единственный из всех своих глупых родителей поверил преданию рода о том, как Тьма сразилась с Драконом и отомстила за моего пращура. Мы, предки дома Лиса, мы и только мы – наследники способные управлять Тьмой! Мой род хранит ключ к затерянной во времени тюрьме Тьмы. Это мой меч, старик! – Император обнажил свой клинок, гладя по зазубренному в бесчисленных боях лезвию. – Ты знаешь, что можно сделать, имея таких союзников как она? Я и только я, повел армии свои на восток. Из тысяч выжили крупицы в битве при Ладре. Тогда я понял, что только алчные способны победить всех. Алчность моих приближенных сделала их лучшими в битвах, потому как закрывала глаза их. Ты видел их глаза в битве, старик? Нет, они не боятся смерти. Они жаждут наживы! Я! Я грею и насыщаю их алчность! Но они обрюзгли, они жалки сейчас. Они опустились до жалости к своим рабам. Один из рёвенов, по слухам, взял одну из жриц в вашем храме себе в сожители, и даже родила ему та дочь!

Воймаз, продолжая заливаться безумным хохотом, суетливо ходил взад и вперед в проходе меж клетями, не обращая внимания на устремленные на него взгляды его пленников. Он не видел, как в темном углу клети Вохана Оли, зажмурившись, сжала в кулаках края платья, вспомнив лицо своей матери. Её последний ласковый взгляд в тот день, когда они с Ои ушли собирать орехи на склоне Южного холма. В тот день истеричная злоба ее отчима выплеснулась больше обычного на единственную подвернувшуюся под его жестокие кулаки.

– Теперь, старик, представь, что я могу, имея такого союзника, как Тьма. Мои воины будут нашей с Ней армией…

Воймаз, уняв свое дыхание, уселся на табурет, сложив ногу на ногу и скрестив на коленках пальцы в замок. Облизав пересохшие губы, Император обратился к старцу:

– Не переживайте, Вохан. Вы не единственный, кто не может противостоять мне.

За дверью в каземат раздались голоса. Басистый голос одного из стражей гудел за тяжелой дверью:

– Не велено пускать!

– Срочное донесение из Стойлима! Для Императора лично! Либо пустите, либо вызовите его сюда. Дело безопасности трона и границ Империи!

Воймаз, приподняв подбородок и сложив губы дудкой, внимательно прислушивался к перебранке за дверью. Наконец, глубоко вздохнув, вновь обратился к старцу:

– Видите, почтенный Вохан, они ничего без меня не смогут. Ничего, – чеканя каждый слог повторил Воймаз. – Впустить гонца!

Двери каземата отворились, и в помещение вбежал запыхавшийся, раскрасневшийся воин, в пыльных бронях и замаранным воротом нательной рубахи. Упав на одно колено и положив ладони перед ногами Императора на пол, доложил, еле переводя дыхание:

– Повелитель! Флот острова Оса Кьёсари прошел за южной окраиной острова Примаили. Во главе идет ладья, на носу которой … Кьёк Усул, Повелитель.

Воймаз не выдал ни одной эмоции, ни вздохом, ни движением. Лишь глаза стали похожими на два кругляша вомьзхема: жесткими, безликими, со стальным бликом ободка чеканной монетки.

– Собрать всех рёвенов Идолима. Снарядить мои колесницы в Стойлим. Ты отвезешь донесение к северной границе – две трети войска в Идолим.

Гонец попятился на полусогнутых ногах к выходу из подземелья, а Император обернулся к камере Вохана:

– Видишь, старик, как важно иметь нужное оружие. Самое нужное оружие – это страх, – тыча указательным пальцем на приклоненную фигуру удаляющегося воина, почти прошептал Воймаз.

– Ты намерен открыть зал?

– Да, старик. Я открою этот зал. Как и все в своей истории – мечом. Мой меч ковал А́лиса коваль дома Лиса Одноногого. Мой предок. Меч откроет мне двери везде.

Он, не отвернувшись, попятился к выходу.

– Но для начала, я своим мечом вспорю брюхо рабу, решившему поднять бунт в моих владениях.

Тяжелая дверь каземата громыхнула о каменный прихлоп проема, оставив пленников в скупой тишине подземелья.

– Что же ты наделал, отец Вохан, – с горечью сказал тот самый юноша, посмевший перечить Императору.

– Лех? Воймаз верит, что меч Алиса – это меч, который откроет врата Зала Тьмы. Пусть верит в это и впредь. Но для начала, пусть уйдет живым из битвы с бунтарями.

9

Торговый тракт столицы воинов в вечерних сумерках был похож на живую огненную реку, несущую по своему течению бесчисленное множество факелов. Вереница обозов, запряженных турами, нагруженных бочонками с горючей смесью перегнанной особым образом браги и нефти, прославившими флот Императора в битве при Ладре. Почти стройные пехотные ряды воинов, одетых в тяжелые доспехи из кожи и стали, оруженных щитами и короткими мечами. И шествие гордости Императора – боевые колесницы Империи, запряженные четверкой карахов, замыкающие войско Воймаза.