Атлантида

Марина Белоус Атлантида

Испытание

Когда-то блаженный эфир,

Цветочной лавиной к ногам,

Летел и казалось весь мир,

Спешит в его дивный храм.

Он знал, как творить стихи,

Из каждой строки-целый гимн,

Так вторили в голос один,

Даже его враги.

Он умер пред богом предстал,

Увидел свои грехи,

За них был отправлен в зал,

Читать в одиночку стихи.

Читает уж век, но никто не пришел,

Не славит и не хулит,

Бедный поэт не возьмёт никак в толк,

Зачем он творит и творит?

Значит все зряшно зачем же марать,

Перьями ангелов сию бумагу?

А где-то там, что небесная рать,

Заходится в смехе, над бедолагой?

Гневом сверкнули очи поэта,

Творение свое он безумно топтал,

Вспыхнула рукопись, бешеным светом,

Огни заплясали и вздрогнул зал.

Но вот в голове промелькнул первый слог,

Мелькнул, и остался не в силах уйти,

Поэт удивился-ведь это пролог,

Который давно он хотел обрести,

И понял, что не мог, не творить вдохновенно.

Кому же читать?

Пусть колонам и стенам, и воздуху даже,

И тем, кто весь в саже,

Уже приготовили жаркий котел…

Исчезли вдруг стены и пол…

А где же поэт? Вы уже догадались?

Ангелы пели, фавны смеялись,

А с высоты улыбался бог,

Тому, кто все смог…

Она в ночи

БАЛЛАДА.

Не смей обидеть женщину,

Ведь в каждой,

Проснуться может ведьмочка однажды…

I

Любовь слепа и беспощадна,

Не убеждайся лишний раз

Хрусталь сердец летел нещадно

И гасло много нежных глаз.

Но если ты готов поспорить,

И соль веков переломить,

Послушай, про людское горе,

О том, чего могло не быть.

Когда же кто-то, черной кошкой

Скребётся ночью по стеклу

Завоет, стоном захлебнется,

Прошу тебя-не верь ему.

В одном селении жила,

Та, что была лицом мила,

Бралась утром за работу,-

Стирала, мыла, да чего там.

К колодцу, в поле босиком,

И вот уже в порядке дом.

Однажды слышит скрип дверей,

И незнакомец на пороге.

Он был из местных егерей,

Проехал день, устал с дороги.

– А есть ли дома кто?

– Войди. Гостям приветливым мы рады

Небось устали вы в пути.

День жарким был, а здесь прохлада.

– Хозяйка голову подняла,

И черных глаз не отвела,

Садитесь здесь, ему сказала,

И не стесняйтесь, я одна.

Картошка в печке задымилась,

Стол белой скатертью накрыт,

И вот судьба сердец решилась,

И был устроен общий быт.

Любовь прекрасна спору нет.

Но как коварно сердце гложет.

Как червь слепой приносит вред,

Во фрукте выедая ложе.

И чуть беда тогда готов,

Хоть в речку, в самую стремнину,

О, разум, где ты? Ветер в спину.

И ты летишь, без лишних слов.

Так и случилось, шла она,

Степенно шла, беды не зная,

Но вот к ней быстро подошла

Та, и сказала, – Я другая.

Нет не другая! Я жена!

Всегда была, всегда ей буду.

А ты распутица, змея!

Он муж мне! Ты же, так…

Приблуда!!!

–В миг, побледнела, холодна

Рука ведёрко упустила,

И ледяной струёй облила

Ей ноги шумная вода.

Под вечер он пришел не зная

Откинул сумерек полог.

Она сидела чуть живая:

Ему сказала-Как ты мог?

Прощенья нет, и доли нету.

Вся жизнь прошла, в тумане явь.

К тебе тянулась как к рассвету,

Теперь молю тебя-оставь!

Но в одиночестве она

Все так же не нашла покоя.

Ее советчик – тишина, и ночь,

Зовущая с собою.

О, бог! Прости! Не грешен только свят!

Когда отчаянье мутит и ранит душу,

Когда нет разума преграды горе рушит.

И сердце мести орошает яд!

2000г

II

И вот когда огонь в печи совсем погас

Тела нагие закружились перед нею.

Их видит она лица, много глаз,

Вокруг нее сверкают, зеленея.

Сестра, сестра пробил твой час,

Вперёд летим и отдадимся мщенью!

С терзаниями покончи в раз.

Не заслужили, нет, твое прощенье!

Не заслужили, нет, и знаешь

Предательство ведь гибельно всегда,

Ты с ним живёшь, а может доживаешь,

Как павшая небесная звезда.

Вокруг они кружили, заклинали.

Она поднялась в воздух хохоча,

Одежду на ходу свою скрывая,

Исчезла вместе с ведьмами крича.

И вот уже в ночи как ветер мчится,

Здесь облака бегут куда-то вдаль,

Их гонит буря как овец волчица

Ее же гонит горькая печаль.

За что, зачем, но как же это милый?

Ты клялся в верности и присягал в любви.

Ее душа мертва, и только злые силы,

Кричат из темноты и требуют крови.

III

Черные волосы, словно в серебре,

Лунная дорога манит к себе.

Не твоя вина, напрасно,

О любви он говорил,

Чья вина, что сокол ясный,

Сердце девичье разбил.

Слышен свист остановились,

Покружились в темноте,

Ведьмы ниже опустились,

Огонек сверкнул во мгле.

Ближе, ближе, на окошке

Свечка показалась.

Ах зачем же так оплошно,

Ты не догадалась.

Заметались, вдруг проникли,

Сквозь трубу, а кто в окно,

Колдовали, звёзды сникли.

Ночь, как пряное вино.

Долго, долго бесновалась,

И крушила все вокруг.

Показалось это малым,

Отзовись же милый друг!

Нам с тобою быть как в песне

И до гробовой доски.

Пусть она уж рядом, вместе

Ляжем где-то у реки.

Будет ветер над нами кружиться,

И подтачивать берег волна,

А придет ли потом помолиться,

Над могилой вся в черном жена?

– Нет! Не брошу! Со мной будешь милый!

Где ты? – Свет. – Я вот здесь, у окна.

– Вдруг случайно свечу уронила.

– Ну скорей же, заплатишь сполна!

Страшна плата! Воспламенилось,

Огоньки заплясали в стороны,

Ох, напрасно хозяйка молилась

Мы поделим любимого поровну!

По правде, или по лжи,

К чему же делить любовь?

Коль есть у тебя ножи,

И хочется видеть кровь!

Остальное оставим все воронам,

Мы поделим любимого поровну!