Атлантида

Страшнее дьявола захохотала,

Так, что бились кринки в печи,

Душа болью отравлена, к мести взывала,

Ведь проснулись в ней палачи.

Тихо в горницу дверь отворилась,

Вся как смерть бледна мать стояла.

Сердце глухо, тревожно забилось-

На руках, та младенца держала.

И тот, что сидел на руках,

Испуганно зарыдал.

Другой показался в дверях,

Он маму отчаянно звал.

Длинные волосы, словно покрывало,

Плечи укрывали, слезы скрывали.

Ведьмы ухали, ведьмы стонали,

И вдруг замолчали.

А та, что была причиной всему,

Как статуя окаменела.

–Невинные жертвы, они-то к чему?

Не этого я хотела…

Губы беззвучно шептали,

Молча шагнула в огонь.

В ужасе ведьмы сбежали,

Остался лишь дым и вонь.

Зачем же себя казнила?

Как душу свою соблюла?

Ведь рядом нечистая сила,

Совсем уж ее прибрала.

Огонь, как свет, все отчищает,

Отчистил и душу ее.

А бог он наверно прощает,

Тех, кто берет не свое.

С тех пор, если кто из мужчин,

В селе на блуд собирается.

Является призрак к ним,

И в страхе, греховник кается.

Кажется, ему, что хуже нету,

Холодной рукой будет гладить его,

Прекрасная невеста с того света.

И не нужно ему больше ничего.

Милый креститься, озирается,

И ложится обратно в кровать.

Рядом призрак стоит, ухмыляется,

Может так до утра простоять.

Теплой ночью и в день ненастный,

Ты не хочешь встречаться с ней,

Помолитесь же о несчастной,

Ради души своей.

2004 8 апреля.

Ворона

Если рука тянет к греху,

Руби без пощады ее.

Как же рубить и кромсать я могу,

То, что уже твое?

И где же душу мою отыскать,

Чтоб возложить на алтарь?

Я и ее успела отдать,

Тому, кто мой бог и царь!

Нищая, грешная без ничего,

Осталась в ночной темноте.

Богатства мои, все у него,

А он на высокой горе.

Как же увидеть, то чем дорожу?

Узнать, среди тысячи лиц?

Как же взлететь? Бога я попрошу,

Оставить меня среди птиц.

Пусть и не ласточкой, ни журавлем,

Черная буду ворона.

Все залечу раны в сердце твоём,

Добравшись до милого трона.

Что же молчит и не встречает?

Не нравятся черные перья мои?

Все я отдала он и не знает,

Что испытала я на пути.

Темнеет уж небо за мной наблюдая,

Как за окном птицей тоскую,

Он и не знает, ее обнимая

Красивую милую, но другую.

13 марта 2002г

.. Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня. (Маргарита. "Мастер и Маргарита". М. Булгаков.)

* * *

Я стала такою от горя и бедствий.

Я стала седой от обычных последствий.

Я стала тростинкой, я стала водою,

В ночи улетающей в небо совою,

Русалкой, травою, горой ледяной.

Я стала звездою, я стала тобою:

Я миф, я легенда, несущая длань,

Я призрак, охотник, я белая лань.

В кустах притаившись-летучая мышь.

Я там у болота-гнетущая тишь.

Я суть, я, душа, я зову, я кричу.

Тому, кого жажду, кого я хочу.

Я ночь, я поэт, я роса, я слеза.

Я дочь без монет, звёздные волоса.

О, путник, свои подари мне глаза!

Знай, путник, я ведьма! И стала такою,

От горя и бедствий с лихою молвою.

Песня Герды

Мечтала о том, что смогу

Согреть ему лаской душу.

Но он же подобный врагу,

Остался во всем равнодушный.

Он выскочил, скрипнув зубами,

Во тьму погрозил кулаком,

И чуть шевеля губами,

Проклял мой весенний дом.

Гудели колокола,

Но в ужасе все замирали,

Когда опустилась зима,

На ледяном покрывале.

Пожалуйста, не презирай,

Меня за былую беспечность

А лучше мой милый Кай,

Попробуй сложить слово вечность.

Быть может пройдут холода,

Что долго меж нами стояли

И розою, чья-то душа

Напомнит о Герде и Кае.

Когда я бродил возле озера слез

Когда я бродил возле озера слез

Не в силах забыть все обиды

Я понял, что прожил легко, но всерьез

Я жизни своей не увидел.

Когда я дремал, развалясь в облаках

Мне грезился сон всех страшней

В нем видел я жизнь, но она была

Ужаснее сотни смертей.

Я видел землю с которой ушел,

Где дни ужаснее ночи.

Я видел толпу, обезумевший рев

Калек, изорванных в клочья.

И просыпаясь в страхе шептал

Таращась как полоумный,

– Как хорошо, что я мертв навсегда.

Боже, я счастлив, что умер!

Осужденная

Люди приговорили тебя,

Или сухие законы,

Их в кабинетах творят,

Синие погоны,

Сбрасывая пепел,

Туша бычки.

Больше нет рифмы,

Для одиночки.

Может какой-то

Усатый карапуз,

Сердитый до невозможности,

Снял с себя груз.

О женской стервозности,

Он узнал однажды,

И решил, что они мужчин,

Даже гаже.

А поэтому эта статья-твоя.

Все на бумажке,

Выйдет ли срок?

Как на ромашке…

Гадает бог,

Женская доля,

даже здесь,

У каждого лепестка

своя есть.

Но никогда никому не узнать,

О чувствах, которыми пишет мать.

Воспоминания, что за стеной,

Тоже послания-

Вечерней звездой.

Ты ее видишь,

И вижу я,

А значит она у нас общая.

Не плачь, же любимая, не надо, не плачь.

Унылы гудки, прима из передач.

Быть может когда-то решиться бог.

Умчится по ветру и твой лепесток.

11 августа 2003г

Выпьем

В душной харчевне, облако дыма,

Грязная стойка, лица вокруг,

Горькое пиво, пена игриво вылилась на пол

–замкнутый круг.

Выпьем, товарищ! Пусть это не ново,

Сердце ретиво бьётся в груди.

Пусть наливают снова и снова!

Пусть не смолкает музыка слова!

Выпьем за наши счастливые дни!

Рядом сосед носом уткнулся,

В рюмку, а дальше кто-то орет.

Крикни ему, чтоб скорее заткнулся,

Дал бы послушать как скрипка поет.

В ручках шалавы-цыганки, что может,

Где-то украла сей инструмент.

Тяжкие мысли гложут и гложут,