Атолл 'Морская звезда'

Она села в кровати, нашарила ступнями туфли. Несколько минут ушло на то, чтобы перебороть дрожь в ногах, надеть халат и толкнуть дверь. И вот она на лестнице, ведущей вниз, в кабинет хозяина дома. Всего двадцать четыре ступени. Одолев их, женщина привалилась к перилам, несколько минут отдыхала, потом заковыляла к рабочему столу Лаврова. Вот и телефон. Подержав трубку возле уха, разочарованно опустила ее на рычаг.

Что же теперь? Надо возвращаться к себе, пока не появился профессор. Как ни странно, усилие, которое потребовалось, чтобы спуститься в кабинет, пошло на пользу - Анна почувствовала себя увереннее.

От стола начинались стеллажи с книгами. Она задержалась возле одной из полок, подняла руку и попыталась снять томик Уолта Уитмена - давно хотела прочитать в оригинале его "Листья травы". Том в желтом кожаном переплете был снят с полки. При этом лежавший поверх книги длинный холщовый свиток упал и покатился по полу.

Анна опасливо оглянулась на дверь, попыталась поднять свиток. Ноги дрожали. Пришлось стать на колени - только так она могла дотянуться до свитка. Взяла его, механически развернула и едва не вскрикнула. Она держала в руках свой собственный портрет. Юная, розовощекая, с веселыми искорками в глазах - такой она была в предвоенном, сороковом году. Тогда же поступила в университет и сфотографировалась для студенческого билета. Ровно год спустя это фото было отправлено вместе с письмом самому дорогому для нее человеку - Алеше Лаврову, в прошлом студенту одного с ней факультета, а теперь солдату Красной Армии.

И вот на коленях у нее лежит холст - писанный маслом портрет, сделанный с ее фото!

Она скорее почувствовала, чем услышала, как поворачивается ключ в замке входной двери. Попыталась скатать холст, но руки были как чужие - не удалось согнуть пальцы. Попытка встать на ноги тоже окончилась безрезультатно.

Такой и застал ее Лавров, войдя с улицы, - беспомощно сидящей на полу с холстом на коленях.

Сбросив на стул шляпу и плащ, подбежал к Анне, усадил ее в кресло, зажег сигарету. До сих пор он не проронил ни слова.

Сигарета была выкурена, а они все молчали. Тишина в доме была такая, что отчетливо слышалось тиканье часов-кукушки в кухне - за две двери отсюда.

- Ты был в крематории, Алексей? - Брызгалова задала вопрос почти шепотом.

- Да, его сожгли.

- Сожгли, - повторила Анна. Вдруг резко выпрямилась: - Они могли подстроить катастрофу с автомобилем.

- Вот еще глупости!.. Муж твой погиб по собственной неосторожности. Лавров помолчал. - Ты любила его, Анна?

- Все слишком сложно. Однозначно не ответишь. Когда же ты наконец отправишься в посольство? И отправишься ли вообще туда?

- Не понимаю тебя! - с фальшивым негодованием сказал Лавров.

- Прекрасно понимаешь, только притворяешься. Что с тобой случилось, Алеша? Как же ты изменился!..

Они снова замолчали. Потом Анна спросила, когда вернется Джоан.

Лавров пробормотал в ответ что-то невразумительное.

- Она в самом деле экономка?

- А что?

- Нет, ничего. Смотрит на тебя такими глазами...

- Какими?

- Ну... это не глаза простой экономки. Алеша, здесь со мной ничего не случится? Извини, но я все время чего-то боюсь... Скажи, ты не сердишься на меня?

- Что ты имеешь в виду?

- Наше прошлое. Ты должен знать: я ни в чем не виновата перед тобой.

- Ах вот как, не виновата?.. - Лавров рванул ящик стола, выхватил оттуда конверт, перебросил его Брызгаловой. В конверте были исписанный листок и фотография.

- Мое письмо! И карточка! - воскликнула Брызгалова. - Впрочем, чему я удивляюсь - с нее и нарисован портрет... Алеша, почему ты не вернулся домой?

Лавров стиснул кулаки. Стоял в двух шагах от Брызгаловой, и его трясло от гнева.

- Кто был тот человек? - с трудом выговорил он. - Отвечай! Хоть сейчас расскажи, как все произошло. Ну, кто это был?

- Обыкновенный человек, - вяло сказала Анна. - Письмо от тебя пришло весной сорок второго года. А к зиме появился он.

Лавров кусал губы, чтобы не закричать. Сейчас он так ясно видел строчки письма Анны: "Супруг - директор большого магазина. Мы живем хорошо..."

- "Обыкновенный человек"? А может, торгаш, толстая мошна?..

- Вот ты о чем. - Анна подняла голову, посмотрела в глаза Лаврову: Ты знал его, Алеша, он был у нас на факультете, только курсом старше. Кажется, ты и дал ему кличку - Черный Хосе. Потому что это был баск, смуглый, как араб. Вспомни, он эмигрировал к нам, когда франкисты перерезали всю его родню.

- Хосе сделался директором магазина?

- Он ушел на фронт добровольцем, как и ты, и почти в одно время с тобой. Под Харьковом горел в самоходке. Потерял ногу и глаз. И вот появился в Москве. Из госпиталя вернулся в университет... А про магазин я придумала.

- Почему?

- Чтобы в твоих глазах выглядеть дрянью. - Анна сделала паузу и повторила: - Да, самой последней дрянью... Не понимаешь почему? Но ведь продажную бабу проще забыть, правда?

Лавров стоял, боясь пошевелиться. Он оцепенел.

- Хосе остался один на всем белом свете, - продолжала Анна. - И я подумала, что спасу его...

- Но ты оставила его! - крикнул Лавров. - Бросила, чтобы выскочить за другого, более молодого!