Аттила

— …Однажды мой лагерь навестила дочь славянского князя. Она хотела говорить со мной наедине в моей палатке. Я был уверен, что девушка покушается на мою жизнь, однако вместо того она бросилась мне в ноги. Как она была прекрасна! Толстые косы, черные с синеватым отливом; полный, алый, как вишня, рот; персиковый пушок на щеках… И вдруг она ласково шепчет мне: «До моего народа на далеком востоке достигла твоя слава. Я слышала, что ты самый могущественный из людей и нет тебе равного на земле. Я запылала страстью к тебе, я проводила ночи без сна и мне захотелось иметь сына от самого могучего владыки вселенной Или умереть. Я отправилась в путь, и ехала день и ночь, целые месяцы. Наконец я тебя вижу, могущество заменяет тебе красоту. Поцелуй меня, а если не хочешь, то убей». Поцеловал ли я ее? Эта женщина только одна меня любила… Ты умерла, Любуша, когда родился наш прекрасный мальчик…

— Господин, но ведь ты не отдашь этому ребенку…

— Нет, — с горечью ответил Аттила, очнувшись от своих грез наяву. — Мне предсказано, что Эрлак переживет меня всего на один день.

— Как это, господин? — испуганно воскликнул Хелхал.

— Успокойся. Это предсказание очень жестоко, очень, но мне возвестили и нечто другое, гораздо лучшее. Слушай.

— Я весь внимание.

— Фессалийский колдун…

— …Который предсказал тебе смерть в объятиях прекрасной женщины?

— Тот самый. Я ему вполне верю, потому что он отгадал мои сокровенные мысли. На мой вопрос: «О чем я думал сегодня в бессонную ночь?» он немедленно ответил: «О выборе своего наследника. Не беспокойся о том, великий царь — твой наследник уже назначен судьбой. Есть на свете красавица с белокурыми волосами. Ее красота внушит тебе такую страсть, какой ты никогда не питал ни к одной женщине. При виде ее ты весь задрожишь от восторга. Только она одна может родить сына, который унаследует все твое величие. Он покорит себе все народы Земли». С этих пор я нетерпеливо жду обещанной мне невесты.

— И ты веришь льстивому колдуну?

— Верю. Поэтому, после предсказания, я велел его убить.

— Зачем? Ты думаешь, он тебя обманул?

— О, нет! Ты знаешь, у наших гуннских жрецов есть поверье, подтвержденное временем, что только тот колдун говорит верно… у которого на печени окажется звездочка из белых полосок. Поэтому, каждому колдуну после смерти разрезают и осматривают печень. Мне хотелось поскорее убедиться в правильности его предсказания. Я велел убить фессалийца и белая звездочка — нашлась!

Аттила мечтательно смотрел прямо перед собой пустыми глазами. Потом он потянулся и встал.

— Ну, старик, я пойду домой. Уже поздно и я хочу спать. И пусть приснится мне прекрасная девушка, от которой я буду иметь сына, властителя вселенной.

XXVI

На следующее утро римским послам было объявлено, что повелитель готов их принять в шестом часу дня.

Хелхал, Эдико и другие вельможи явились к ним и повели в большую приемную залу деревянного дворца.

Обширная полукруглая комната была обита с потолка до пола блестящими белыми занавесями и пестрыми коврами, подобно тому, как у греков и римлян обтягивали покои для новобрачных. Утрамбованный глиняный пол был выкрашен в красную краску.

В четырех шагах от стен шли правильными рядами четырехугольные деревянные столбы с резьбою и рисунками. Они поддерживали некое подобие галереи. Столбы и стены были увешаны оружием, добытым на войне или полученным в дар от соседних народов.

В зале уже теснилась гуннская знать и воины, когда появились послы. Перед ними предстала пестрая, оживленная картина. Здесь стояли другие римляне и греки в роскошных, дорогих одеяниях, и рядом — финны в оленьих шкурах, полуголые британские кельты, расписанные синей краской, венды — в овечьих шкурах и сьоны — в медвежьих, германцы в шерстяных плащах и доспехах вороньей стали. Но весь этот пришлый элемент составлял лишь небольшие островки в море гуннов.

Аттила сидел на возвышении посреди залы. Несколько ступеней, обитых дорогими, расшитыми золотом коврами, вели к этому деревянному помосту, в центре которого стоял простой, буковый стул с ручками, служивший троном самому могущественному государю того времени. На нем была все та же самая одежда, что и вчера, и Аттила не прибавил к ней ни одного украшения.

Посланники, по указанию Эдико, остановились в дверях и низко поклонились. После этого Максимин хотел подняться на ступени помоста и вручить Аттиле письмо императора, но к нему тотчас подскочил гуннский князь, — это был Эцендрул, — взял у него из рук пурпурный папирус и заставил патриция сойти обратно с первой ступени. Потом он пал ниц перед повелителем и положил царскую грамоту на колени Аттиле, который продолжал сидеть совершенно неподвижно, как будто все это нисколько его не касалось.

— Собственноручное письмо императора Феодосия! — воскликнул Максимин снизу. Он был рассержен и, не стесняясь, повысил голос.

Аттила не пошевельнулся.

— Император желает тебе здоровья и долгой жизни! — произнес опять патриций.

Тогда хан начал медленно говорить, отчеканивая каждое слово и почти не разжимая губ: