Читаем АУЕ: криминализация молодежи и моральная паника полностью

— 11 сентября 2010 года в Белореченской воспитательной колонии (Краснодарский край) произошли волнения. Малолетний заключенный колонии был избит надзирателями и выведен перед строем. «Тогда один из смотрящих колонии закричал „АУЕ“ и все бросились совершать беспорядки», в них участвовало 70 человек; кстати, приведенный случай содержит самое раннее из найденных упоминаний слова АУЕ в СМИ[133].

— Во время волнений в Можайской воспитательной колонии 21 февраля 2016 года подростки скандировали «АУЕ!»; это слово использовалось также как граффити[134].

— Нефтеюганск, сентябрь 2018 года: «В помещение магазина ворвалась группа подростков в возрасте примерно 15 лет, они разбили стеклянную дверь, разломали стойки в магазине. При этом школьники кричали „АУЕ“, а потом сбежали с места происшествия»[135].

— Ульяновск, август 2019 года: при задержании подростка товарищи пытались его отстоять; судя по видео, при этом прозвучал возглас «АУЕ», но только один раз, его неуверенно выкрикнул женский голос[136].

— 8 августа 2019 года в московском Бирюлево во время уличного инцидента группа хулиганов скандировала «АУЕ!»[137].

Выше был описан инцидент, когда воришка, задержанный в зоне отдыха города Читы, кричал: «АУЕ! Ворам свободу!» Так он призвал на помощь около десяти человек[138].

* * *

Многие информанты, в том числе наши эксперты, говорят о том, что слово АУЕ первоначально использовалось не как аббревиатура, а как крик, возглас, не предполагающий расшифровки и имеющий коммуникативные функции.

Так, социолог Анатолий Бреславский, проводивший исследование криминализированной молодежи в Забайкалье в 2005–2006 годах, не встретил слова АУЕ, но вспомнил соответствующий выкрик: «В тех поселках в Заиграевском районе, где я собирал интервью, не было как такового названия ауе, по моим данным. Честно говоря, узнал об этом движении из СМИ, когда писали про Забайкальский край. Хотя как междометие это слово было в обиходе. Звучало как обращение скорее, начало фразы, окрик» (из личной переписки).

Социолог Н. И. Карбаинов, уроженец Бурятии, высказал похожее мнение: «По моим исследовательским материалам, в советское время среди участников „движений“ Улан-Удэ слово „ауе“ не использовалось. Но в 1990-е гг., по моим воспоминаниям, слово „Ауе“ использовали в двух ситуациях: 1) как клич, типа „Ауе, шпана!“; 2) как призыв, способ привлечения внимания: „Ауе, братуха, иди сюда, побазарить надо!“ Как самоназвание слово „ауе“ не использовалось» (из личной переписки).

В одной из публикаций приводится высказывание опытного уголовника о происхождении слова АУЕ: «Набор букв! Я в первый раз это слово услышал, когда в Минусинске сидел на тюрьме: там к кáбуре [дырке, отдушине между камерами] подойдешь, крикнешь: „Ауе!“, — шифровкой, менты же не должны знать, что мы переговариваемся. А раньше кричали: „Уга!“, — типа: „Привет, уголовники“»[139].

Один из наших экспертов подтвердил, что такая практика существовала в Хабаровском крае: «Да, это было там. Можно было, просто идешь, залазишь в „столыпина“ [железнодорожный вагон, в котором перевозят заключенных. — Д. Г.], например, кричишь на коридор: „ỳга-áга, привет!“ Это обозначает, что все люди, которые придерживаются воровского, должны ответить, поздороваться в любом случае. Тот, кто относится к субкультуре так называемых красных, они молчат; те, кто относится к субкультуре обиженных, или, как сейчас их называют, „социально пониженный статус“, они тоже молчат. То есть отвечают только „черные“ уголовники, не мужики. Со стороны администрации это не приветствуется. [Д. Г.: То есть крик „Уга-ага“ — это форма сопротивления, неразрешенный крик?] Да, они приходят, они в этой тюремной теме, мы крутые, мы блатные, а потом их начинают обрабатывать. И доходит до того, что иной раз кричит какой-нибудь красный: „Уга!“, чтобы выявить эту жертву, которую можно будет потом обработать» [эксперт 2]. Эксперт тоже считает, что изначально было восклицание, которое впоследствии получило расшифровку как аббревиатура: «Я это АУЕ услышал от кого-то когда-то, а потом дали расшифровку, что это „Арестантское Уркаганское Единство“. Вы знаете, это то же самое, как „Уга“. [Д. Г.: „Уга“ не расшифровывается?] Да, „Уга“ не расшифровывается; „Уга-ага“ — это просто такой сленг» [эксперт 2].

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»

Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами
Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами

Эта книга — увлекательная смесь философии, истории, биографии и детективного расследования. Речь в ней идет о самых разных вещах — это и ассимиляция евреев в Вене эпохи fin-de-siecle, и аберрации памяти под воздействием стресса, и живописное изображение Кембриджа, и яркие портреты эксцентричных преподавателей философии, в том числе Бертрана Рассела, игравшего среди них роль третейского судьи. Но в центре книги — судьбы двух философов-титанов, Людвига Витгенштейна и Карла Поппера, надменных, раздражительных и всегда готовых ринуться в бой.Дэвид Эдмондс и Джон Айдиноу — известные журналисты ВВС. Дэвид Эдмондс — режиссер-документалист, Джон Айдиноу — писатель, интервьюер и ведущий программ, тоже преимущественно документальных.

Джон Айдиноу , Дэвид Эдмондс

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Политэкономия соцреализма
Политэкономия соцреализма

Если до революции социализм был прежде всего экономическим проектом, а в революционной культуре – политическим, то в сталинизме он стал проектом сугубо репрезентационным. В новой книге известного исследователя сталинской культуры Евгения Добренко соцреализм рассматривается как важнейшая социально–политическая институция сталинизма – фабрика по производству «реального социализма». Сводя вместе советский исторический опыт и искусство, которое его «отражало в революционном развитии», обращаясь к романам и фильмам, поэмам и пьесам, живописи и фотографии, архитектуре и градостроительным проектам, почтовым маркам и школьным учебникам, организации московских парков и популярной географии сталинской эпохи, автор рассматривает репрезентационные стратегии сталинизма и показывает, как из социалистического реализма рождался «реальный социализм».

Евгений Александрович Добренко , Евгений Добренко

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

Против всех
Против всех

Новая книга выдающегося историка, писателя и военного аналитика Виктора Суворова — первая часть трилогии «Хроника Великого десятилетия», написанная в лучших традициях бестселлера «Кузькина мать», грандиозная историческая реконструкция событий конца 1940-х — первой половины 1950-х годов, когда тяжелый послевоенный кризис заставил руководство Советского Союза искать новые пути развития страны. Складывая известные и малоизвестные факты и события тех лет в единую мозаику, автор рассказывает о борьбе за власть в руководстве СССР в первое послевоенное десятилетие, о решениях, которые принимали лидеры Советского Союза, и о последствиях этих решений.Это книга о том, как постоянные провалы Сталина во внутренней и внешней политике в послевоенные годы привели страну к тяжелейшему кризису, о борьбе кланов внутри советского руководства и об их тайных планах, о политических интригах и о том, как на самом деле была устроена система управления страной и ее сателлитами. События того времени стали поворотным пунктом в развитии Советского Союза и предопределили последующий развал СССР и триумф капиталистических экономик и свободного рынка.«Против всех» — новая сенсационная версия нашей истории, разрушающая привычные представления и мифы о причинах ключевых событий середины XX века.Книга содержит более 130 фотографий, в том числе редкие архивные снимки, публикующиеся в России впервые.

Анатолий Владимирович Афанасьев , Антон Вячеславович Красовский , Виктор Михайлович Мишин , Виктор Сергеевич Мишин , Виктор Суворов , Ксения Анатольевна Собчак

Фантастика / Криминальный детектив / Публицистика / Попаданцы / Документальное
1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

История / Образование и наука / Публицистика
10 дней в ИГИЛ* (* Организация запрещена на территории РФ)
10 дней в ИГИЛ* (* Организация запрещена на территории РФ)

[b]Организация ИГИЛ запрещена на территории РФ.[/b]Эта книга – шокирующий рассказ о десяти днях, проведенных немецким журналистом на территории, захваченной запрещенной в России террористической организацией «Исламское государство» (ИГИЛ, ИГ). Юрген Тоденхёфер стал первым западным журналистом, сумевшим выбраться оттуда живым. Все это время он буквально ходил по лезвию ножа, общаясь с боевиками, «чиновниками» и местным населением, скрываясь от американских беспилотников и бомб…С предельной честностью и беспристрастностью автор анализирует идеологию террористов. Составив психологические портреты боевиков, он выясняет, что заставило всех этих людей оставить семью, приличную работу, всю свою прежнюю жизнь – чтобы стать врагами человечества.

Юрген Тоденхёфер

Документальная литература / Публицистика / Документальное