Аурлийский цикл. Книга 4. Дети империи

— Услышь меня, Сэйн. Еще не поздно изменить свое решение. Мы ведь вместе заботились об этом мире. Поклонялись идеям Гаейтен. Она завещала нам вместе защищать ее творение от всех напастей. — Вендэль подошел вплотную к шестиграннику, и сейчас расстояние между лицами собеседников было не больше десяти сантиметров.

— Вместе?! Где было твое «вместе», когда пришлые народы вторглись в мое царство? Вы с братьями сами создали нас. Мы такие же ваши дети, как и старший народ, но, когда мы нуждались в вас больше всего, вы отвернулись, стыдливо опустив глаза.

— Ты права. Я совершал много ошибок, но этой стыжусь больше других. За всю мою многовековую жизнь у меня нет большего греха, чем этот. Руководствуясь лучшими побуждениями, я предал не только тебя, но и себя самого. Я любил тебя, Сэйн. — От этих слов на лице царицы появилась гримаса боли, навеянная воспоминаниями давно прошедших дней.

— Все три брата уверяли меня в своей любви — и что в итоге? Вы думаете, мне это помогло? Помогло моему народу? Сильный Лотэйр, мудрый Лазар и вечно витающий в облаках Вендэль. Вы думаете, с такими покровителями можно чувствовать себя в безопасности? Вынуждена вас расстроить! — Первая особь перебегала глазами от одного пленника к другому.

Все удивленно уставились в спину первородного. Никто и не догадывался, что праотцам может быть свойственно такое человеческое чувство, как любовь.

— Прекрасная царица Сэйн когда-то была самым чистым и совершенным творением из тех, что удалось создать трем братьям. Я помню, как вы сами неустанно повторяли это раз за разом. Все вы мечтали обладать мной. Должно быть, для вас был невыносимо узнать, что я предпочла вам всем Алтмана. Я уверена, что отдай я предпочтение кому-нибудь из них и ради меня они разорвали бы империю в клочья, — последние слова были вновь обращены в адрес слушателей.

— Ты ошибаешься. Я любил не только тебя, но и весь твой народ. Мне больно видеть, что с ним стало, — попытался опровергнуть слова Сэйн праотец, но его перебили:

— Тебе больно?! Мой милый Вендэль, поверь, ты ничего не знаешь о боли. Ты слышал, что дарнау достигли неслыханных успехов в области экспериментов на живом материале? Особенно если этот материал обладает повышенной регенерацией. Я сбилась со счета, как часто мои ногти оставалась в ручках кресла, в котором меня истязали, но это самое легкое воспоминание о боли, что мне пришлось перенести в те годы. Годы ежедневных мучений, Вендэль! — Черные глаза царицы вспыхнули пламенем, а лицо вновь начало приобретать черты паука.

— Тогда мы еще не знали, что ты жива. Никто из нас не чувствовал твоего присутствия в мире. — Итану показалось, что праотец действительно пытается оправдаться перед той, кто его никогда не простит.

— Жива? О да, я была жива, хотя молила богиню послать мне долгожданную смерть. Богиню, которую я никогда в своей жизни не видела. Только со временем я поняла, насколько это жалко. Никто бы не пережил того, что выпало на мою долю. Если бы не злая ирония судьбы, я могла бы умереть еще тогда, когда они притронулись ко мне в первый раз. Ты когда-нибудь видел свои внутренности, Вендэль? Уверена, как создатель эльфов ты знал, из чего мы состоим, но не интересно ли тебе, из чего состоишь ты сам?

— Кажется, в скором времени мне предстоит преисполниться этим знанием, — спокойно ответил первородный, проявляя невероятную отвагу.

— Да, именно так. Ты увидишь их так же, как видела я. К сожалению, мои познания в алхимии далеки от тех же дарнау, но я приложу все усилия, чтобы ты прожил как можно дольше. Подумать только! Я все еще уверена, что, если бы не мой выбор, вы бы приложили все усилия, чтобы изменить ход истории этого мира.

— Алтман мертв. Если тебе интересна его судьба, — без злобы в голосе произнес Вендэль.

— Сейчас это уже совершенно неважно, — ответила Сэйн, но ее рука невольно дотронулась до кулона в виде шестигранника, висящего у нее на шее рядом с медальоном Кэра.

Итан вспомнил, что точно такое же украшение видел на полу дворца Лотэйра в Вормсе. Наконец он понял, почему черты лица Сэйн показались ему знакомыми. Он видел ее запачканный кровью портрет в тот день, когда отряд Ливия впервые столкнулся с порождениями тьмы.

— Откуда в тебе сила Гаетейн? — не удержался от вопроса Вендэль.

— Ты еще не понял? Никогда не считала тебя глупым. Думаю, ты догадываешься, но боишься признаться себе в том, что знаешь ответ. Незадолго до падения моего царства Лазар сделал меня одной из вас. Возможно, твой бедный брат надеялся, что этот дар заставит меня полюбить его. Праотец использовал гримуар Гаетейн. Видимо, он стыдится своей минутной слабости, раз не смог признаться тебе в этом даже по прошествии стольких веков, — ее шепчущий голос пленники услышали в своих головах.