Аутодафе

Токмак вырвался из трапезной, где шёл пир. Нашёл оставленный у костра бестолочью-истопником топор, совершил множество героических подвигов, поубивал невыразимую кучу ворогов... О чём красочно мне сообщил. Но пробиться из замка не смог. Смог только заскочить в дровяной склад. Где его группа вооружилась поленьями и отбила первую атаку галичан. Захватила кое-какое трофейное оружие и решила умереть, но не сдаваться. Разницы нет: сдавшихся резали тут же.

-- Мда... Героически. А что вокруг делается - знаешь?

-- Я... Я с врагами бился! В дровах! Мне вокруг смотреть - некогда было!

Подошедший к нам Миша, опершийся на почему-то уцелевшие перила, отвечает на мой вопрос:

-- Матрёшка. Я такую в Боголюбово видал - твои мастера делают. Интересная штука. Забавная. Да-а... Сперва, в серёдке, в замке, были галицкие, а вокруг берендеи. Много их в город приехало. Слуги подханков, просто кто погулять надумал. Как тут началось, так и в городе в набат ударили, принялися поганых резать-убивать. Те из города - бежать. Другая матрёшка получилась: в замке галичане. В городе галичане. А вокруг города - берендеи. Кто выскочить сумел. Тут из усадеб боярских ихние слуги подошли. А теперя... теперя, думаю, уже и из становищ берендейских, кто оставался, по тем усадьбам ударили. Горят уж. Ты влезь повыше да глянь на окоём северный.

Матрёшку у меня уже несколько лет делают. Не худо идёт с разными росписями. Но вот прибыль нежданная: не денежкой за игрушку, а образом в бою.

-- Наши подходят!

Крик часового с башни отвлекает от беседы. Через полминуты в ворота вскакивают наши бойцы и лавиной вкатывает толпа лошадок. Две сотни коней мгновенно заполняют двор замка, вдруг ставший тесным. Кони нервничают, фыркают, пятятся. Запах крови, пятна свернувшейся на льду. Кое-где ещё неубранные останки.

-- Коней дашь?

Токмак смотрит зло, жадно. Их коней угнали от Спаса, а степняк "без лошади, как без крыльев птица".

-- Дам. Под присягу. Ты князю присягал?

-- Нет. Старший брат, Чекман, саблю целовал.

-- Собери своих.

Токмак сзывает уцелевших. Их набирается десятка два, некоторые не могут сами идти, почти все раненные. А было полторы сотни.

-- Ты присягаешь мне как хан западных берендеев. Не Чагровичей только, но всех. Если кто-либо из нынешних трёх чадей или иных, позднее примкнувших к тебе, не исполнит моё слово - спрос с тебя. Присяга - быть на всей моей воле.

Кто-то из присутствующих переводит мои слова, и я слышу недовольный ропот. Одни недовольны единоначалием, другие - вообще.

-- Нет. Мы в своей воле. Мы служим русским князьям, но только защищая границы.

Фигня. То-то Свояк разметал берендеев по зимнему лесу под Карачевым.

Тема проскакивает несколько раз в летописях: берендеи упрямо доказывают, что они не "подвластные", а "союзные". ОООО - отдельное общество с ограниченной ответственностью.

-- Вы служили русским князьям. Я - нерусский князь. Мои владения - Не-Русь. Или вы принимаете мою волю во всём, или... идёте отсюда пешком.

Вот это шантаж! Это даже страшнее пистолета к виску. Смерть - коротка. А идти пешком... долго и унизительно.

Токмак злобно щерится. Я не угрожаю, не принуждаю - меняю. Твою свободу на своих коней. Не хочешь - не бери.

"Мы - свободные люди".

-- Хорошо. Мы принесём присягу. Но у меня нет сабли.

-- Возьми свой топор. Клятва на крови убитых тобой врагов крепче клятвы на любом железе.

***

" - Сэр, какая интересная у вас шпага.

- Это арматура, сэр".

Ни одного сэра, шпаги или арматуры. А так всё правильно.

***

Токмак становится на колени - всплеск недовольства. Преклонение колен - признак вассальной присяги. Не союз равных, пусть и относительно. Чётко: я - господин, ты - слуга. Кладу ему руку на голову - снова ропот. В западных ритуалах - вассал целует руку сюзерену. В русских - поцелуйный обряд. В ручку, в плечико, в щёчку, в губки, в лобик. Всё - фиксация уровня подчинённости. Но я навязываю восточную форму: ладонь на темечке - символ полного подчинения. Как хозяин - псу. Животные не выносят руки на голове, если только они не признают в человеке хозяина, вожака. Произношу формулу присяги. На половецком - закон имеет силу только на "государственном" языке.

Десять лет моей жизни здесь не прошли даром. Печенежский, которому меня когда-то учила Фатима в Киеве, здесь не пройдёт: печенеги - подчинённый народ. Но с кипчаками довелось пообщаться - спасибо Алу и Чарджи.

Формула чуть изменена, расширена, и это вызывает новое возмущение. Токмак оборачивается к своим и рявкает. Те тоже, в разнобой, с задержкой опускаются на колени. Последнего дёргают за одежду и ехидно спрашивают:

-- Сиз осында каласыз ба? Элде жаяу барасын ба? (Тут останешься? Или пешком пойдёшь?)

-- Да будет так. Выберите коней. Боевых не берите. Ваше дело выскочить из города к своим. Турман, присмотри, сёдла им дай. Пусть из галицкого барахла выберут. Без блестяшек.

Попятят. Как пить дать попятят. И коней лучших, и оружие дорогое, и сёдла изукрашенные. Степняки. Ворьё. В смысле: взять чужое, иноплемённое - воровством не считается. Храбрость, хитрость, ловкость - не преступление.