Аутодафе

Почти сразу крик. Молодой парень из моих чуть не плачет, пытаясь отобрать недоуздок у здорового матёрого берендея:

-- Не трожь! Отдай! Это мой конь!

Токмак в стороне. Не видит. Или делает вид, что не видит. Приходится самому подойти и ухватить берендея за плечо:

-- Я сказал не брать боевых коней.

Воин резко выворачивается из моей руки, выдёргивает из-за кушака трофейный меч:

-- Бул менин атым! Мен та?дадым! Оган кереги жок - ол акымак! Мен жауынгермин! Мен бос адаммын! Маган ешким тыйым салмайды (Это мой конь! Я его выбрал! Ему не надо - он сопляк! Я воин! Я свободный человек! Мне никто не запретит!).

Жаль. Как боец он выглядит... достойно. Но в воины негоден. Глуп. Не способен оценить ситуацию.

-- Курт. Убей.

Я постоянно вижу своего князь-волка. А он меня. Как любовники, которые постоянно следят глазами друг за другом. Мы не часто оказываемся рядом: у меня своя тропа в этом столпотворении и боестолкновении, у него своя. На мне доспех, стрелы и клинки мне нестрашны. Ну... наверное. На нём ничего, кроме шкуры. Если в "коробочке" Охрима, то ребята прикроют обоих. А если нет, то ему нужно быть осторожнее. Он серой тенью проскакивает между людей, и те вдруг замолкают, охают и хватаются за сердце, от него приходят в истерику кони и сразу сбиваются в кучу там, куда их направляют.

Курт прыгает с места.

Метров с пяти.

На спину человеку.

Берендей успевает уловить движение, поворачивается. Но отпустить недоузок коня не может - жадность сильнее.

Все трое - человек, конь и волк - валятся на лёд двора.

Конь ржёт в смертном ужасе, сразу вскакивает на передние ноги, панически рвётся, оказавшись нос к носу с серой тушей. И убегает, волоча за собой зацепившееся рукой тело.

А голова остаётся.

Висеть.

Перед мордой моего зверя.

Тот разжимает челюсти, и голова выпадает, стукается о лёд, кувыркается набок. А мы смотрим в глаза друг другу.

Да уж, хвостатый серый друг. Досталось тебе в этом походе.

Грохот и тряска в "Циклопе" - мелочи. Это - снаружи. А вот когда дрожит и рвётся душа...

Инстинкт охотника, хищника, убийцы раз за разом пробуждается. Часть сущности, обычно подавляемая, загоняемая в дальние уголки души, вызывается хозяином, вырывается, действует. И - доставляет удовольствие.

Быть самим собой - приятно.

Восхитительно.

Волшебно.

Желанно.

Даже если ты дикий кровожадный лесной зверь.

Не "даже" - особенно "если ты...".

Чудовище из дебрей.

Твоя природа - находить, преследовать, догонять, прыгать, рвать...

Убивать.

Разрывать шевелящееся тёплое мясо, выпускать чужую горячую кровь, смотреть в полные ужаса, останавливающиеся в последний раз глаза.

Приносить в жизнь - смерть.

Создавать.

Творить.

Не начало, но равное ему - конец.

Дело не в еде.

Дело в азарте.

Азарте погони, азарте победы. Азарте убийства.

Счастье.

Счастье причинения смерти.

Убивать - естественно. Убийца - часть тебя.

Ты - хищник. Тысячи поколений твоих предков убивали. Больше и лучше других.

Иначе они не оставили бы потомства.

Тебя.

Тебя бы не было, если бы твои предки не захотели и не сумели убивать.

Как можно научиться уметь, не желая? Не наслаждаясь успехом, исполнением желания?

Кровь предков течёт в твоих жилах. В ней - умение и желание. Быть успешным убийцей.

Быть лучшим среди подобных. Среди убийц.

Это - радость.

И тут такая... коллизия. Бесшерстые обезьяны. Не сородичи, не хищники. Их можно очень легко... но - нельзя. Они... хорошие. Не добыча. Они кормят, чистят шкуру, с ними можно играть. Но они запрещают убивать. Запрещают делать главное дело в жизни.

И вдруг: "Убей!".

Можно? Правда?!

Момент счастья.

Миг исполнения мечтаемого.

Мгновение свободы.

Свободы внутри себя. От самого себя. От вбитого, воспитанного. Навязанного.

Быть самим собой. Серой мгновенной смертью. Неостановимой, неукротимой. Неизбежной. Зверем.

Но миг короток.

Хочется ещё.

Ещё! Ещё! Много!

Сосущее чувство внутри на мгновение затихает со смертью этого... прежде живого. И вспыхивает снова.

С новой силой. Как затихает и снова вспыхивает огонь, когда в него подбрасывают поленья. Как поднимается, вздыбливается, ревёт и пляшет пламя костра инквизиции, пожирая еретика с его ложным учением.

Жарко. Горячая кровь бурлит в венах. Пламя! Ещё! Ещё!

Нельзя. Хозяин.

Хозяин был всегда. Он всегда был добрым и сильным. Когда первый раз открыл глаза - хозяин уже был. Он - главный. Вожак. Он изменился, стал меньше. Но он - хозяин.

Нельзя.

Но почему?! - Потому что веришь.

Ему, хозяину.

В него, в хозяина.

Веришь.

"Нельзя" - дело веры. Аутодафе.

Пламя в "окнах преисподней" слабеет. Отступает внутрь. Сворачивается в точку. Чуть дрожит там. И исчезает. Остаются только блёклые, какие-то... тупые отсветы горящего во дворе костра.

Зверю лесному так можно: то - жар из печей адовых, а то - косточку у костерка погрызть.

"Зверю Лютому" так нельзя.

"Два в одном" постоянно: потусторонность в реальности. "Потусторонность" - преимущественно из не случившегося будущего. Хотя и из своих мозгов... кой-чего пробивается "не от мира сего".

Мда... Возвращаемся к разговорному жанру. Возможно, с элементами фехтовального.