АУТОДАФЕ ЛЮБВИ (СИ)

Один за другим о помост телеги ударились камень и гнилое яблоко. Повозка дернулась пару раз и остановилась посреди аллеи, напротив бывшего магазина волшебных палочек Олливандера, который теперь был закрыт. Гарри приподнял голову, оглядываясь вокруг. Заметив вывеску, парень грустно улыбнулся – именно отсюда и начался его путь в магический мир, здесь скоро и закончится. Сопровождающие телегу авроры наблюдали за тем, чтобы никто из собравшихся не выпустил в осужденных какое–нибудь заклятие, а особо рьяные блюстители морали за подобное деяние и сами могли отправиться под суд. Поэтому сейчас в беззащитных парней летели только дохлые крысы, гнилые фрукты и тухлые яйца. Из толпы раздавались насмешки и оскорбления. Десятки людей окружали телегу, аврорам уже с трудом удавалось сдерживать мощный напор собравшихся. Блюстители порядка постоянно выкрикивали предупреждения, напоминая о суровом наказании для тех, кто посмеет выпустить какое–либо заклятие в осужденных, которым по решению суда предстояло умереть на эшафоте.

Гарри чувствовал вокруг только злость и ненависть. Все видели в них преступников и желали скорейшего начала их пытки. На секунду Поттер огляделся вокруг, и его голова вновь бессильно склонилась к груди. С обеих сторон дороги была ухмыляющаяся толпа, искривленные лица, злые глаза, вытянутые шеи, руки и ноги, борющиеся за лучшую позицию, движущиеся тела, пытающиеся протиснуться к дороге. Все старались подобраться как можно ближе, чтобы получше рассмотреть редкое зрелище – голого восемнадцатилетнего аристократа и его знаменитого любовника, восседающих верхом на позорном помосте. Здесь собрались все те, кому не досталось места на площади у эшафота, и теперь эти люди старались получить свою часть зрелища. Обреченных парней зло освистывали и кричали всякие гадости. Они были один на один с враждебной толпой, которая издевательски смеялась над ними. Гарри сидел с низко опущенной головой, с трудом сдерживая слезы, Малфой же, напротив, превозмогая боль в жестоко насилуемой промежности, высокомерным взглядом обвел беснующуюся людскую массу. Его губы скривились в презрительной усмешке – что эти ничтожества – полукровки, магглорожденные, сквибы и оборотни, могли им сделать хуже того, что им было уготовано по приговору? Камень в висок был бы более легким и желанным исходом – секунда боли вместо часов мучений.

– Не плачь, Потти, они не стоят твоих слез, – тихо произнес Малфой, оборачиваясь к своему любовнику.

– Ради них умер Дамблдор, ради них я был лишен детства и рисковал жизнью… Я чуть не погиб, – хрипло ответил бывший гриффиндорец. – Почему они так ненавидят нас, Драко?

– Потому что мы любим друг друга. Они нам завидуют, – улыбнулся Малфой, и в этот момент он вдруг стал так похож на того блистательного слизеринского принца, которым восхищался весь Хогвартс.

Гарри, сморгнув горькие слезы, оглядел беснующееся возле них людское море. Драко был прав, толпа ненавидит тех, кто хоть чем–то из нее выделяется, тех, кто более красив, умен, талантлив или богат. Любое качество, которое делает человека особенным, будет поводом для обвинений, нападок, травли. Но иногда бывает так, что человек ничем не блещет, он тих и скромен, он старается быть незаметным, однако толпа, словно дикий зверь, чувствует, что он иной, не такой, как все. Срабатывает инстинкт и эта безликая масса набрасывается на человека в яростном порыве опустить до своего уровня, поглотить, а если не получится, то раздавить, унизить, уничтожить. И они слетаются, словно стервятники, и пытаются заклевать, рвут на части. Толпа не прощает инакомыслия и стремится растоптать любого, чье мнение отличается от установленных стереотипов. Две причины всех бед рода людского – это зависть и ненависть. Оттого человеческая история полна войнами, трагедиями и страданиями, оттого до сих пор горят костры инквизиции, и вряд ли суждено им погаснуть. Подлость соседствует с порядочностью, любовь с предательством, почитание с ненавистью. Близкие становятся врагами, отец поднимает руку на сына, брат на брата. Зависть и ненависть – то, что превращает людей в диких, страшных животных, обуреваемых низменными инстинктами и способных на самые худшие деяния…

Авроры уже выбились из сил, пытаясь освободить проезд, воздух был пропитан отборными проклятиями блюстителей порядка, но все было напрасно. Телега с осужденными не могла сдвинуться с места до тех пор, пока мракоборцы не применили заклятие заградительного барьера, медленно, но верно тесня толпу и освобождая дорогу. Наконец повозка скрипнула и покатилась вперед, но сопровождающим ее аврорам с трудом удавалось поддерживать относительный порядок и защищать осужденных от нападок особо рьяных приверженцев морали, чтобы те не учинили самосуд.