Авантюрист

Расставшись с полковником, Фрэнк почувствовал себя виноватым перед Гербертом Муром, так как понимал, что вынужден будет прекратить все свои позорные дела с ним.

Совершенно очевидно, что полковник Гаррисон сделал ему предложение, основываясь как на личном знакомстве с ним, так и на рекомендации леди Стэнбери, представившей его как друга Ронни. Отныне ему придется соблюдать осторожность и рассчитывать каждый шаг, а о знакомстве с Гербертом Муром он должен забыть.

Сначала Фрэнк собрался написать Герберту письмо, но потом передумал, вспомнив старую истину: ничего не доверять бумаге. Телефон в госпитале наверняка прослушивался, поэтому он решил позвонить из аббатства, из комнаты для утренних приемов.

Когда гости разошлись по своим комнатам, чтобы переодеться к ужину, Фрэнк попросил дворецкого вызвать коммутатор. Удостоверившись, что дверь плотно закрыта, он поднял трубку и назвал номер Герберта Мура.

Спустя несколько секунд в трубке раздался голос приятеля:

— Алло? Кто это?

— Привет, Герберт, — проговорил Фрэнк. — Это Уод. Я на междугородней линии, ты хорошо слышишь меня?

— Великолепно, — последовал ответ.

— Вот и хорошо, — сказал Фрэнк. — А теперь слушай, Герберт. От того дела, которое мы с тобой обсуждали и которое нас заинтересовало, придется отказаться. Не могу объяснить по телефону, но поверь, у меня есть все основания так говорить. Что касается дальнейшего, то я думаю, что нам лучше не встречаться. Ты понял?

Несколько мгновений на противоположном конце провода царила тишина, а затем Герберт Мур медленно произнес:

— Нет, не понял.

— Я же все ясно сказал, — удивился Фрэнк.

— Ты ясно сказал, чего хочешь ты, — возразил Герберт, — но я, боюсь, не могу принять твое предложение, Суинтон.

И тон, и то, что Мур назвал Фрэнка его старым именем, свидетельствовало о том, что он разозлился.

«Надо его как-то успокоить», — подумал Фрэнк.

— Слушай, старик, — проговорил он, — это очень важно для меня.

— И для меня.

— Да, знаю, — продолжал Фрэнк, — и нам очень везло. Но я не могу обещать, что при сложившихся обстоятельствах нам и дальше будет везти.

— Полагаю, здесь решать мне, — возразил Мур. — Я уже составил для тебя очень интересный материал.

— Можешь бросить его в огонь, — вспылил Фрэнк.

— О, сомневаюсь. Думаю, в скором времени ты поймешь, что ведешь себя неумно, — пригрозил Мур. — Я хочу видеть тебя. Будь любезен, приезжай ко мне на квартиру во вторник в половине четвертого. И чтоб без опозданий.

— Я не смогу, — сказал Фрэнк.

— О нет, сможешь, — заявил Мур. — А если не приедешь, я сам приду в госпиталь.

— Господи! — вскричал Фрэнк и, сообразив, что продолжать разговор бессмысленно, бросил трубку.

Что ему делать, спрашивал он себя. Мур не уступит, без сомнения, он преисполнен решимости продолжать претворять в жизнь свою идею, которая оказалась чрезвычайно прибыльной и которая не влечет за собой никаких неприятностей — для него.

Фрэнк всегда недолюбливал Мура и прекрасно знал, что в прошлом тот был «продувной бестией». Он корил себя за то, что связался с ним, и в то же время понимал, что именно благодаря Муру познакомился с леди Стэнбери.

Переодеваясь к обеду, Фрэнк продолжал обдумывать ситуацию. Нет, он, конечно, не допустит, чтобы его шантажировали или вынуждали делать то, что ему не по душе, но надо хорошенько подумать и найти способ отделаться от Герберта.

Несмотря на то, что Мур участвовал в этом грязном бизнесе наравне с Фрэнком, ему не грозило никакое наказание. Ни одна из женщин, приходивших на квартиру, не видела Мура и даже не подозревала о его существовании. Если дело дойдет до расследования, Фрэнку трудно будет доказать участие Мура, так как составленные им сведения о семьях погибших сразу же сжигались. И как бы ни хотелось Фрэнку помешать Муру раскрыть его истинное имя или заявить о его мошенничестве, он прекрасно понимал, что одними угрозами делу не поможешь. Нужны были какие-то веские аргументы, неопровержимые факты.

«У меня были неприятности и посерьезнее, — подумал он, спускаясь в столовую, — справлюсь и с этой».

Леди Стэнбери приветствовала его радушной улыбкой, но полковник встретил пристальным взглядом, и Фрэнк невольно почувствовал страх, хотя и презирал себя за такое малодушие.

Леди Худ лично принимала участие в судьбе своих пациентов. Несмотря на то что госпиталь был переполнен, она знала всех в лицо и отлично помнила, у кого какие проблемы. Ее память так же цепко удерживала все подробности медицинских заключений каждого больного, и ей не было надобности обращаться к сестрам, чтобы выяснить интересующую ее информацию.

Поэтому Фрэнка не удивило, когда во вторник утром леди Худ остановилась возле его кровати и спросила:

— Вы хорошо провели выходные, капитан Уод?

— Великолепно, — ответил он. — Аббатство Кросстриз — красивейшее место на земле.

— Верно, — согласилась леди Худ. — Я провела там несколько счастливых дней. Как поживает леди Стэнбери?

— Она очень мужественная женщина, — сказал Фрэнк, решив, что леди Худ имеет в виду не здоровье подруги, а ее душевное состояние.