Аварийный взлёт

— А до вашего кабинета… и рядом… им нет никакого дела. Это забота службы Лавронина.

— На что вы намекаете? — насторожился Огородов.

— Я не намекаю, я вам прямым тестом говорю: вполне может статься, что ваш кабинет, по крайней мере в последнее время, прослушивают. И, соответственно, докладывают Лавронину. А то, что я собираюсь вам сообщить, именно он и не должен знать. — Малафеева помолчала и продолжила ровным тоном, каким говорят о чем-то заранее тщательно продуманном и сформулированном: — Главный вопрос, на который московские следователи пока, насколько понимаю, не могут дать ответ: каким образом убийца пронес через все контроля нож? Любой работник аэропорта и даже вы, генеральный директор, когда заходите в терминал, даже в VIP-зал, проходите через рамку. Так?

— Так, — подтвердил Огородов.

— А кто мог пройти, минуя рамку и не вызвав никаких подозрений сотрудников САБа? Только Дергачев и Лавронин — непосредственные начальники САБовцев. Так?

— Так, — вновь подтвердил генеральный директор, который, конечно, был главным над всем аэропортом, но для сотрудников Службы авиационной безопасности все же находился в стороне.

— Дергачеву, по идее, это совершенно не нужно. Он человек новый, у него никаких мотивов нет. Да, для Лавронина Дергачев — свой человек. Но какая в нем в данном случае надобность? Совершенно лишнее звено. Конечно, сам Лавронин никого не убивал — его вообще в терминале не было, камеры зафиксировали. Но он мог заранее пронести нож и где-нибудь припрятать.

— А как он узнал, когда именно Марадинский приедет в аэропорт, явится в общий терминал да еще и в цоколь спустится?

— Тут ясности нет, — вздохнула Малафеева. — Но если учесть возможности Юрия Александровича… Это не мы с вами, а он много лет проработал в полиции, имеет крепкие связи со всеми спецорганами, так что вполне мог узнать то, чего не знали другие.

— Допустим, — не стал спорить Огородов. — Но зачем Лавронину нужна вся эта спецоперация, тем более в зоне его персональной ответственности?

— А вот тут самое важное. — Малафеева усмехнулась, причем весьма мрачно. Получилась не усмешка, а какая-то гримаса. — Мы оба прекрасно знаем, какую главную задачу перед нами поставил «АвиаАльянс» и лично Альберт Павлович. Подготовить все, вплоть до мелочей, для реализации инвестиционного проекта. Срок нам отпущен — максимум четыре месяца. Позади половина срока, основную часть работы мы сделали, но финал пока впереди. Все должно пройти без малейших шероховатостей, вы же понимаете: речь о больших деньгах, а деньги любят тишину. Любой скандал крайне вреден.

— Я это понимаю не хуже вас! — недовольно перебил Огородов.

— Конечно, понимаете, — согласилась Малафеева. — Но так же наверняка понимаете и другое: есть те, кого успешное завершение проекта совершенно не обрадует. И кто готов организовать не просто скандал — грандиозный скандалище. А что может быть громче убийства в аэропорту делового партнера аэропорта?

— Вы полагаете, Лавронин может быть в этом замешан?

— А почему нет? — ответила вопросом на вопрос Екатерина Александровна. — Да, у нас здесь о проекте знают только вы и я. В Москве — очень ограниченный круг лиц. Но информация все равно могла просочиться, я имею в виду Москву, и на Лавронина могли выйти те, кто будет рад сорвать проект. А на кого им еще здесь выходить? Только на человека, у которого, как вы изволили заметить, все схвачено, охвачено, за все оплачено.

— Н-да-а… — Огородов поддел ногой опавшие листья, посмотрел, как они разлетаются красивым желтым веером, подумал: интересный поворот, совсем неожиданный. — Как вам это в голову пришло, Екатерина Александровна? — спросил он.

— Это не мне пришло в голову, а Альберту Павловичу. Он для того и вызвал меня в Москву, чтобы все обсудить. Альберт Павлович считает, что есть разговоры, которые нужно вести только с глазу на глаз. И он специально не стал вызывать вас и вообще о чем-то заранее с вами говорить.

— Не пользуюсь достаточным доверием? — внутренне напрягся Огородов.

— Вовсе нет, — отринула нехорошие предположения Малафеева. — Ваш срочный отъезд мог бы породить ненужные вопросы, прежде всего у московских следователей. И подозрения у самого Лавронина. А телефону, как вы сами понимаете, Альберт Павлович решил не доверяться. Мою же короткую командировку никто особо и не заметил.

— Разумно, — признал Валерий Леонидович.

— И очень разумно, по мнению Альберта Павловича, что вы отправили Лавронина на больничный. Да, у вас были совершенно другие соображения, но в данном случае все получилось, как надо. Пусть пока посидит в сторонке. И еще… — Малафеева сделала паузу, — Альберт Павлович считает, что не следуете делиться нашими подозрениями с московским следователем. По крайней мере, до той поры, пока сам Альберт Павлович у себя там не разберется в обстоятельствах.