Авиатрисы

– Не стоит, графиня, в офицерской башне гораздо удобнее. Тем более, чтобы протопить помещение, потребуется несколько часов.

– Тогда покажите хотя бы остальные комнаты.

* * *

Наутро Томас и Эбигейл выехали на лошадях. Они решили, что верхом быстрее и удобнее пробираться по запланированному маршруту, посещая гарнизоны вдоль линии фронта. Не надо искать дороги, можно напрямик осмотреться, после чего быстро вернуться в академию.

Вместе с ними отправили взвод солдат.

– Томас, мы должны закончить поездку в госпитале Милости и Императорской благодати. И я не хочу слышать ваши причины, почему это невозможно.

Дождик перестал, и путники понадеялись, что успеют добраться до следующей остановки. Теплые плащи защищали от промозглого осеннего ветра.

Дорога через леса оказалась приятной.

– Я понимаю, что вы хотите проведать Лилиан, но госпиталь находится далеко. Да и бессмысленна ваша затея. Вы никак ей не поможете.

– Вовсе нет. Раненые будут рады пообщаться со мной. И мы с вами наберем материала. Наверняка они слышали то злополучное выступление на радио.

– И не только его, звезда моя. Вы лицо небесной кампании.

– Небесной?

– Полеты, авиатрисы… Все благодаря вам.

– А еще девочки… Вы слышали, что сказал Льюис? Вдруг Лили не сможет летать? Я бы поговорила с ней, как-то успокоила.

– Но вы не врач. О ней заботятся профессионалы.

– Но я очень переживаю. Давайте ее навестим? Хочу с ней пообщаться, удостовериться, что о девочке хорошо заботятся. Мне это важно.

– Я слишком много вам потакаю, графиня. Но если вы так этого желаете, заедем в госпиталь.

– Спасибо.

На людях Томас всегда вел себя с Эбигейл либо вежливо, либо холодно. Ни разу не напомнил о сцене ревности, которую устроил перед отъездом.

И ни разу в походных условиях им не выдалось минутки побыть наедине.

Вскоре они добрались до одного из лагерей. Их ожидал капитан Вонс, который обхаживал гостей, с запинками излагал заранее подготовленную речь, льстил и лебезил. Генерал-майор Льюис ясно дал понять: полетят головы, если Томас Биен будет недоволен.

Но Вонс и сам не дурак, сообразил, что прибыли важные гости.

– Пару дней назад я отправил отряд, который за сутки разбил противника в пух и прах. Солдаты не ели и не спали, но пошатнули позицию врагов, и те отступили. По всей линии фронта сейчас идет оживление. Моральный дух Республики падает. Трусы бегут.

– Им не за что сражаться, – подтвердил Томас.

Эбигейл слушала вполуха, рассматривая обстановку. Грязные, старые палатки, полевая кухня под навесом. Солдаты худые, кожа да кости, настолько истощенные, с пустыми глазами, что на них страшно смотреть. В котелке кипели картофельные очистки с жиром неизвестного происхождения. От запаха варева становилось дурно.

– Вы это едите? – ужаснулась Эбигейл.

– Куда деваться, графиня, здесь никого не балуют, как на базе. Дизентерия давно уже наш верный спутник. Волею императора пока живы. Даже корочка хлеба бывает.

– И что я должна рассказывать? – тихо спросила она Томаса. – Условия чудовищные.

– Поведайте людям, что боевой дух силен как никогда. Несмотря ни на что, солдаты полны решимости одолеть врага. Ведь любовь к Родине, она в этом – в готовности к невзгодам ради великой идеи, которую мы защищаем.

– В самом деле? Такое я могла сочинить, сидя в своем кабинете.

– Это стоило прочувствовать, графиня. – Томас издевательски ухмыльнулся, а Эбигейл содрогнулась от его равнодушия и непробиваемости. Сложно поверить, что этот человек был внимателен и чуток, когда впервые оказался на пороге ее фамильного особняка.

Некоторые солдаты, поднимая безжизненные взгляды, замечали графиню и оживлялись. Какой-то интерес загорался в глубине зрачков.

– Разрешите обратиться. – К ним подошел служивый. Его вид не внушал ничего хорошего: потрепанный мундир в нескольких местах зашит, а отсутствующие пуговицы заменены на тонкие, еле держащиеся веревки.

– Разрешаю, – отозвался Вонс.

– Вы… авиатриса Эби?

Графиня удивилась. Никогда еще она не слышала, чтобы к ней так обращались.

– Я директриса Академии авиатрис, – кивнула она.

– Мы называем вас Эби. Не сочтите за наглость! – Он упал на колени. – Вы для нас – символ победы! Символ надежды! Мы каждый день слушаем сводки о том, как истребители бомбят по ту сторону фронта. И наступаем с новой силой. Вы даете нам надежду.

– Как ваше имя?

– Дрейк.

– Спасибо за добрые слова, Дрейк. И за службу. Пусть вам сопутствует удача и защищает, чтобы вернуться домой целым и невредимым.

– О, благодарю, госпожа! – Дрейк бросился ей в ноги, чуть ли не целуя сапоги.

Эбигейл отшатнулась, испугавшись прыти.

Между ними встал Томас.

– Довольно. Давайте сфотографируемся для газетных репортажей и пойдем отсюда.

Не спеша они продвигались дальше. Эбигейл поразилась тому, насколько велик лагерь и как все обустроено, пускай кое-где требовалось залатать дыры, появившиеся в ткани палаток.

– Видите, графиня. О таком вы бы не узнали, посиживая дома. Только здесь можно почувствовать масштаб нашего праведного дела.

Внезапно раздался крик, и из-за палатки выпрыгнул солдат. В руках он держал мушкет устаревшей модели с пикой на конце.