Авиация и космонавтика 1995 09

Комплектуя моторную мастерскую, туда был назначен вольноопределяющийся инженер Солнцев.

6 июля вечером получили телеграмму от подполковника Горшкова из Влодавы о нападении немецких истребителей на «Илью Муромца Киевский», ранении штабс-капитана Башко и сильных повреждениях самолета.

8 июля из Риги прислали 4 новых мотора мощностью по 150 л.с., которые являлись хорошей копией немецких моторов «Даймлер-Бенц» и были построены под руководством инженера Киреева.

В это же время из Петрограда привезли новый Корабль с помоторными рамами для двигателей «Сенбим», которые тут же пришлось передеатъ.

Командиром нового самолета был назначен штабс- капитан Панкратьев.

20 июля Панкратьев впервые вылетел на нем и, сделав круг, сел для проверки узлов (регулировки).

Все было благополучно, и все части Корабля работали нормально. Нужно сказать, что всегда, смотря на посадку Панкратьева, генерал говорил: «Вот посадка по-инструкторски — на три точки с малой скоростью, но не с потерей ее». Вот в этом и состояла особенность посадки Панкратьева.

21 июля Корабль был в воздухе более часа. На нем взята высота 3400 м за 1 час 16 минут.

На следующий день Панкратьев испытал Корабль. Высоту в 2000 м он взял за 40 минут. В это время из ГАУ прибыл макет 25-ти пудовой бомбы. Если ее наполнить сухим песком (что и было сделано), то ее вес будет 25 пудов. Сикорский указал, где должна быть подвешена такая бомба, чтобы не нарушалась центровка корабля. Мотористы под руководством механика Ушакова и штабс-капитана Никольского приспособили подвеску с открывающимся замком. Перед подвеской бомба была сфотографирована среди большой группы офицеров, в которой участвовали генерал Шидловский, поручик Панкратьев, И. И. Сикорский, капитан Витковекий, гвардии штабс-капитан Никольской М. Н., поручик Косилов, инженер Киреев и другие. Тут же эта бомба была подвешена под Кораблем и Панкратьев вылетел.

Набрав высоту около 500 м, Панкратьев приказал сбросить бомбу на дальней границе аэродрома. Все ожидали, что Корабль подбросит в момент отделения такого веса. Панкратьев скомандовал: «Сбросить», но сразу это не вышло, что-то заело. Ушаков быстро исправил неполадку, и бомба была сброшена. Интересно то, что об этом не сказали командиру, и он все время ожидал этого момента и начал кричать, чтобы сбросили бомбу. Тут ему показали жестами, что бомба уже лежит на земле. Панкратьев был очень обрадован тем, что Корабль не реагировал на мгновенное изменение нагрузки.

Упавшая бомба образовала глубокую и широкую воронку, уйдя в землю больше чем на четыре метра.

Собравшиеся у воронки офицеры пытались представить себе тот эффект, который получился бы, если бы бомба была снаряжена толом, но это, конечно, сделать было трудно. Фактически эта бомба предназначалась для либавского ковша, где базировались немецкие подводные лодки. Взрыв такой бомбы в ковше повредил бы все суда, находящиеся там, силой гидростатической волны, но наши войска отступили уже так далеко, что расстояние до Либавы стало слишком велико, и «Муромцы» с такими бомбами могли бы долететь туда и полдороги обратно с посадкой лишь в районе противника, а идти на такой риск желающих не нашлось.

Три снимка (группа с бомбой, бомба подвешена под фюзеляж Корабля и воронка) были отправлены в Ставку, где произвели сильное впечатление, и только тогда там схватились за голову, но было уже поздно, и не было средств для восстановления упущенного. Совершенно справедливо говорили некоторые сторонники развития «Муромцев», что все эти великие князья и «спецы» запели бы другую песенку, если бы такие Корабли были бы у немцев. Немцы настроили бы сотни две таких кораблей, и плохо было бы и нам, и нашим союзникам. А мы еле добились неполного десятка Кораблей и, несмотря на очевидные боевые их качества, «спецы» не переставали травить Эскадру. Великий князь Александр Михайлович уже не знал, как и чем донять Эскадру, и негласно распорядился посылать в качестве пополнения для формирования новых экипажей Эскадры летный состав, отчисляемых от школ и строевых частей, офицеров, не способных к летной службе. Этих офицеров приходилось тут же возвращать обратно. Ввиду такой ситуации Начальник Эскадры был вынужден организовать свою летную школу и выбирать учеников из состава самой Эскадры.

В это время по рекомендации подполковника Горшкова в Эскадру прибыл из воздухоплавательной роты (в связи с ее ликвидацией) штабс- капитан Нижевский Р. Л. и представился Начальнику Эскадры. Начальник приказал зачислить его в летную школу Эскадры. Через 3 или 4 полета на «Муромце» Нижевский вылетел самостоятельно.