Авиация и космонавтика 1995 09

«Участвуя в наступления Брусилова, мы оказались свидетелями того, как войска, оставляя фронт, бросились по домам. Мы тогда не осознали происходившего процесса и, выполняя приказания Командующего фронтом, пытались остановить наступающие австрийские войска и впервые осуществили давнишнюю мечту группового полета. 7 кораблей в сопровождении истребителей под моей командой обрушили весь свой запас бомб на наступающих австрийцев. Вернувшись на аэродром, мы застали приказ срочно эвакуироваться из Ягельницы, где мы стояли. Я приказал своим командирам Греку и Насонову готовиться к перелету в Станьково с одной посадкой. Шаров (4-й корабль) лежал раненый в госпитале. В Станьково прилетели мы вдвоем, Грек остался. В Сганькове мы узнали, что немцы наступают и без сопротивления уже подходят к Минску. Было необходимо спасать корабли. Приказав сжечь самое ценное имущество, мы вылетели по направлению Бобруйска. У Насонова незаладился мотор, и он сел в Борисове, а я долетел до Бобруйска и хотел пополнить запас бензина и масла и лететь дальше, на восток. Бензина я достать не смог, так как он находился на ближайшей станции, и я попусту переговаривался с железнодорожниками, которые, как нарочно, тянули до самого прихода поляков — «Войско-Польско». Полагая, что поляки будут содействовать моему перелету подальше от немцев, я просил скорее снабдить меня горючим. Вместо этого они, пригнав вагон с бензином на ст. Бобруйск, арестовали моих мотористов и предложили мне перейти на их сторону. Для охраны корабля начальство послало 4 человек. Они караулили корабль и, от нечего делать, разговаривали со мной. Сначала они интересовались кораблем, дальше — больше, перешли на политику. Тут я немного испугался, думая, что они подосланы нарочно, чтобы выпытать мое мнение и намерения. Скоро я убедился, что ребята говорят истинную правду, и я решил их проверить. Сначала я поговорил с Тромшинским о возможности побега на корабле. Он поговорил с Выржиковским и сказал мне, что тот согласен помочь в сборах и даже будет рад лететь. Скуратов сам заговорил об этом, и мы решили бежать. Самое трудное было достать бензин. Нужно было запасти для такого перелета не менее 30–35 пудов. Сначала они приносили в день не более пуда. Мне удалось достать документ на 1,5 пуда для прогонки моторов. По этому документу мои «орлы» сумели получить 3 пуда, и так по бидонам мы натаскали пудов 20. Нужно было еще хоть 10 пудов. Они мне говорили, что поляки становятся подозрительными, и нужно торопиться.