Авраам Линкольн

Радикалы на Севере считали Джона Брауна мучеником великой идеи, благодаря которому «виселица станет таким же священным символом, как крест». Рабовладельцы Юга видели в нём посланца «чёрных республиканцев», составивших заговор с целью искоренения «южной цивилизации» с её «самобытным институтом» — так «политкорректно» было принято на знать рабство. Пока шёл судебный процесс (в вину Брауну вменялись заговор, вооружённый мятеж и убийства), пока Браун ждал исполнения приговора — «повешения за шею до наступления смерти», трещина между Севером и Югом становилась всё заметнее. Усиливалась агитация северных аболиционистов, указывающих на Джона Брауна как на пример деятельного следования высоким принципам («Когда он жил, то делал жизнь прекрасной, / А умирая, смерть обожествил», — отозвалась писательница-аболиционистка Луиза Мэй Олкотт). Южане со страхом ждали новых, ещё более страшных нападений вследствие аболиционистской агитации и пропаганды. В Вашингтоне конгрессмены-южане обвинили во всём конгрессменов-республиканцев, лидеров партии и — возможно по случайности — самых вероятных кандидатов в президенты (Линкольн в их число не попал). Сенатор от штата Миссисипи Джефферсон Дэвис заявлял с высокой трибуны, что раз уж Союз штатов не может защитить Юг и его «собственность», настала пора этот союз разорвать и самим позаботиться о собственной безопасности, «даже если это ввергнет нас в море крови»^{328}.

Дуглас и демократы не преминули включиться в травлю республиканцев, объявив, что события в Харперс-Ферри — «естественное» и «логическое» последствие учения и агитации их соперников. Одна из демократических газет Огайо прямо утверждала, что виноват не сумасшедший старик Браун — он лишь орудие, — а та партия, что убедила его поднять оружие ради претворения в жизнь своих политических схем. В этой партии и надо искать тех, кто должен отвечать перед страной за страшные события в Вирджинии. Республиканцы изо всех сил стремились отмежеваться от Джона Брауна (на вопрос: «К какой партии принадлежите?» — тот ответил: «К партии Господа нашего»), утверждали, что он лишь фанатик-одиночка, которого никто не толкал на нападение[28], что партия всегда проповедовала невмешательство в дела рабовладельцев на территории южных штатов. Один темпераментный редактор чикагской газеты писал Линкольну: «Какой чертовски страшный удар по моральному авторитету Республиканской партии нанесло фиаско Брауна! Старый идиот! Чем быстрее его повесят, чем быстрее от него избавятся, тем лучше».

Информационную войну выиграли противники республиканцев. Как заметил историк Стивен Оутс, южане пришли к выводу, что «чёрные республиканцы» запланировали повсеместные восстания рабов, чтобы затопить Юг кровью и потом задавить махиной («Джаггернаутом»[29]) Севера. С того времени «Республиканская партия и Джон Браун сжимали сознание южан единым стальным кольцом»^{329}. Возможного президента республиканца выставляли на Юге как грядущего Джона Брауна федерального масштаба, получившего ещё и командование армией и флотом.

В день, когда террорист-мученик отправился к месту казни (сидя на собственном гробу и озирая голубые силуэты гор: «Какая прекрасная страна!»), Авраам Линкольн выступал в кругу республиканцев будущего штата Канзас. После нескольких лет «гражданской войны в миниатюре» здесь, несмотря на противодействие президентской администрации, взяли верх фрисойлеры. В их кругу Линкольн не мог не затронуть злободневной темы, взволновавшей всю страну. Он считал «дело при Харперс-Ферри» ошибкой по двум причинам: во-первых, оно было противозаконно; во-вторых, оказалось совершенно бесполезным для искоренения великого зла рабовладения. Да, Джон Браун показал пример редкого мужества и самопожертвования, но он совершил государственную измену. Ничто не может оправдать его действий: против рабства нужно бороться на избирательных участках. Север не может оспаривать приговор Брауну, ибо оппозиция рабству не может служить оправданием насилия, кровопролития и мятежа, а ощущение собственной правоты не может избавить от наказания. Тем не менее апологеты рабовладения должны извлечь из случившегося урок: если они после выбора республиканского президента попытаются нарушить закон, совершить государственную измену и разрушить Союз штатов, «нашим долгом будет поступить с ними так же, как они поступили с Джоном Брауном»^{330}.

Очевидцы вспоминали, что разговор с Линкольном зимним вечером в Ливенворсе так захватил собравшихся, что никто не подумал расходиться даже после того, как кончились дрова для согревавшей комнату печки^{331}…