Авраам Линкольн

Время неожиданно уплотнилось настолько, что Линкольн стал отказываться от части адвокатской практики, от перспективных клиентов[30], от некогда тщательно разработанных просветительских лекций «Об открытиях и изобретениях», от приглашения Спида погостить в Кентукки. Он отклонял даже некоторые предложения выступить на политические темы. Но было одно, отказаться от которого он не мог. Телеграмма из Нью-Йорка, дожидавшаяся его дома на вершине внушительной стопки накопившейся за время поездок корреспонденции, свидетельствовала о признании со стороны поднаторевшего в политических делах Северо-Востока: «Ув. А. Линкольн. Не согласились бы Вы выступить в церкви мистера Бичера (Бруклин) примерно 29 ноября? Тема на Ваше усмотрение. Гонорар 200 долларов»^{332}.

Дело было не в гонораре, хотя 200 долларов в то время были ощутимой суммой[31]. Куда ценнее был приобретаемый политический капитал, огромное расширение аудитории: периодическая печать Нью-Йорка с её невиданными тиражами делала город «столицей общественного мнения». К тому же церковь мистера Бичера считалась «главным вокзалом подземной железной дороги», оплотом борьбы с рабовладением; выступление там было делом престижа (сестра Генри Бичера, Гарриет Бичер-Стоу, была автором нашумевшей «Хижины дяди Тома»).

У нью-йоркских политиков, организовавших приглашение, были свои расчёты: кому-то продвижение политика с Запада позволяло привлечь дополнительные голоса отвернувшегося от северян Юга; кто-то планировал приуменьшить престиж сенатора Уильяма Сьюарда — самого видного нью-йоркского республиканца, уверенного, что он является будущим президентом США. Кто-то прочил Линкольна в вице-президенты… Но сам Линкольн не просчитывал в тот момент такие сложные комбинации. Он обрадовался представившейся возможности: когда он вбежал в свой офис, размахивая телеграммой из Нью-Йорка, Херндон был потрясён, насколько доволен и на редкость весел его старший партнёр.

У Линкольна была ещё одна веская причина поехать на восточное побережье. Авраам и Мэри очень скучали по старшему сыну Роберту, отправившемуся туда получать «настоящее» высшее образование. То, что на Западе это было пока не возможно, доказал сам Роберт, прилично подготовленный по спрингфилдским меркам. На экзаменах в Гарвард он успешно сдал только один экзамен из шестнадцати и поступил в Академию Филипса в Эксетере, штат Нью-Гэмпшир, где «добирал» знания для нового штурма университетских вершин. Мэри писала своему первенцу такие длинные письма, что перед другими корреспондентами ей приходилось извиняться, что пишет им коротко — не остаётся времени.

Организаторы были настолько заинтересованы в приезде Линкольна в Нью-Йорк, что согласились и с тем, что выступление будет политическим, и с его переносом с ноября на февраль. Оставшиеся месяцы Авраам использовал для кропотливой исследовательской работы: он снова подолгу пропадал в библиотеке штата, листая пыльные подшивки официальной правительственной периодики вроде «Летописей Конгресса», накапливая выписки из старого многотомного издания «Дебаты о федеральной Конституции», делая наброски и исправляя черновики. Перед слушателями должен был предстать мыслящий политик, а не заезжий провинциальный куплетист.

Словно подгадав к отъезду Линкольна, именно в конце февраля наиболее влиятельная республиканская газета Иллинойса публично объявила его кандидатом на партийное выдвижение на высшую должность США. Уже не возможным, а вполне реальным участником президентской гонки Авраам отправился в путь. 25 февраля 1860 года, после трёх дней железнодорожного путешествия, шести пересадок (в том числе ночных) и паромной переправы через кишащий судами Гудзон, самый известный республиканец Иллинойса ступил на Манхэттен.

Ступил, чтобы узнать, что его выступление перенесено из церкви Бичера в новый светский «храм знаний» — в Купер-институт. В результате весь оставшийся день он избегал посетителей и приглашений, переделывая речь, ибо, как сам объяснял, «то, что приготовлено для прихожан, может не подойти для политически разношёрстной светской публики». Воскресным утром 26 февраля Линкольн уговорил сопровождавших его членов комитета всё-таки сходить с ним в церковь Бичера («Я ведь обещал Мэри там побывать!»). Однако когда проповедник объявил публике, какой знаменитый гость присутствует на службе, и к Линкольну выстроилась очередь из сотен желающих пожать ему руку, ему пришлось шепнуть сопровождающему: «Пожалуй, хватит с нас этого шоу. Готов следовать за вами»…