Австрия в XX веке

Сельское хозяйство оставалось важным фактором экономической жизни страны, однако и оно переживало качественные изменения. Механизацию основных трудоемких процессов дополнила переработка произведенной продукции на месте, что было крайне важно для труднодоступных высокогорных районов. Если в 50-е годы один австрийский крестьянин кормил пятерых, то тридцать лет спустя – уже 25 человек.

Экономический подъем 1968-1973 гг. был настолько внушительным, что правительству приходилось бороться с перегревом конъюнктуры. Растущие налоговые поступления позволили отказаться от режима бюджетной экономии, характерного для послевоенной эпохи. Правительство Крайского объявило о начале реализации масштабных социальных программ и ослаблении бремени прямых налогов (их частично компенсировал новый налог на добавленную стоимость). После развала летом 1971 г. бреттон-вудской валютной системы австрийский шиллинг был привязан к западногерманской марке. Это позволило сдержать темпы инфляции в стране и сбить накал страстей на валютной бирже.

Важным достижением правительства социалистов явилось соглашение о свободной торговле Австрии со странами Европейского экономического сообщества (ЕЭС), подписанное в 1972 г. Оно стало возможным только после того, как в «Общий рынок» вошли члены ЕАСТ Великобритания, Ирландия и Дания. В соглашении подчеркивалась нерушимость нейтралитета страны, и в то же время содержалась фраза о том, что оно «открывает для Австрии возможность внести свой вклад в развитие европейского сотрудничества».

Мировой кризис, начавшийся осенью 1973 г., заставил социалистов скорректировать приоритеты своей экономической стратегии. Правительственные эксперты говорили о необходимости «поднырнуть» под него (Durchtauchen), сведя к минимуму влияние негативных факторов на народное хозяйство и дожидаясь очередного подъема. Крайский выразил свою позицию фразой, которая стала одной из самых цитируемых в австрийской прессе: «Для меня несколько сотен тысяч безработных важнее нескольких миллиардов шиллингов государственного долга». Кабинет министров заявил о сохранении курса на полную занятость. В его основе лежал не только экономический расчет, но и исторический опыт – именно неконтролируемый рост безработицы подорвал стабильность Первой республики. Был прекращен прием на работу гастарбайтеров из Турции и Югославии, создана возможность раннего выхода на пенсию лиц с большим трудовым стажем.

Главным в антикризисной стратегии, опиравшейся на теоретические разработки неокейнсианцев, было стимулирование производственного и потребительского спроса через государственные инвестиции. Уже в бюджете 1974 г. был запланирован значительный дефицит, который в следующем году достиг 4 % валового внутреннего продукта. При этом австрийское правительство отказалось от снижения налогового бремени, которое было одним из самых высоких в Европе. Прогрессивное налогообложение отнимало у высших менеджеров до половины дохода, налог на добавленную стоимость для предметов роскоши (Luxussteuer) вырос до 30 %. В результате инфляция в Австрии не достигла уровня, характерного для других стран Западной Европы, остановившись в 1975 г. на отметке 9,5 %.

Государственные инвестиции в капитальное строительство и развитие инфраструктуры, финансирование социальных программ должны были оживить конъюнктуру, и в то же время рассматривались как «средство недопущения социального пожара» (О. Раткольб). Львиная доля бюджетных инъекций направлялась в государственный сектор экономики, далеко не все предприятия использовали эти деньги для санации производства, многих они просто поддерживали на плаву. Негативные моменты подобной практики стали сказываться во второй половине десятилетия, когда сами социалисты были вынуждены признать, что ежегодные дотации привели к «окостенению хозяйственных структур» (В. Петрич).

Тем не менее Австрия в гораздо меньшей степени, чем другие страны Европы, пострадала от кризиса середины 70-х гг. В чем же заключался секрет успеха антикризисной стратегии, которую вначале журналисты, а потом и ученые окрестили «австрокейнсианством»? В отличие от концепций, характерных для эпохи «экономического чуда», Крайский и его соратники исходили не из стремления рынка к стабильности, выравниванию спроса и предложения, а напротив, из порождаемых этим процессом диспропорций и противоречий. Отсюда вытекала потребность в более глубоком и непрерывном вмешательстве государства в экономическую жизнь. «Только общественный контроль над уровнем заработной платы и инвестициями, меры, стимулирующие потребление, регулирование финансовых рынков, гарантия низких учетных ставок, а также регламентация внешней торговли путем ограничения импорта дают известную надежду на стабилизацию», – так сформулировал основные моменты данной модели экономист Гюнтер Тихи.